В Луганске-Ворошиловграде
Шрифт:
Усталый караул – в тебе сидит, во мне.
Усталые мозги, усталая рука –
От лишнего хлопка, от жесткого курка.
Усталый караул, ты нас посторожи
От злобы вековой, а, главное, от лжи.
Усталый караул, ведь ты же не конвой,
Но каждый норовит шепнуть тебе: «Я свой…»
Усталый караул, ты нас не разгоняй,
Перелилась уже усталость через край,
Уже усталый мир склоняется к войне,
Пока наш караул шагает по стране.
Письмо
Книгочей, бессребреник, простак…
Жизнь – как схема без обратной связи.
Может в книгах пишут что не так,
Но судьба в учебники не влазит.
Синева – в глазах и за окном,
Темнота – в делах, а, может, в душах.
Почитаешь – пишут об одном,
И совсем другое слышат уши.
Что ж готовит нам грядущий день?
Чьи же роли в пьесе мы играем?
Ленского ль, Онегина ли тень
Задержалась над родимым краем?
А на кухне факел голубой
Чайник вновь довёл до исступленья.
И плывут над нашею судьбой
Облака чужого поколенья.
* * *
От выдоха до вдоха – проходит только миг.
Но целая эпоха
в глазах твоих, моих.
От радости до страха
Эпоха без границ.
И пыль архипелага
не стёрта с наших лиц.
От счастья до кручины
Сквозь миг,
сквозь жизнь,
сквозь век
Иду я, дурачина,
советский человек.
И всё моё наследье,
Хорош я или плох –
Томительный, последний
Мой выдох
или вдох…
* * *
Нелепая смерть, как нелепая жизнь,
В которой работал,
влюблялся,
дружил
Настойчиво и бестолково,
И где, как в пословице, съел тот, кто смел,
А ты оглянулся ещё не успел,
И даже последнее слово
Ещё не придумал, ещё не узнал,
Какой из себя он,
последний вокзал,
Ан, вот уже – раз и готово.
Прощайте, талоны на сахар-песок,
Прощай,
колбасы несъедобной кусок,
Румынский костюм, почти новый,
Основы марксизма,
его миражи.
Нелепая смерть и нелепая жизнь,
Как памятник этим основам.
* * *
На кладбище в Каменном Броде,
Как масло на бутерброде,
Земля на могилах жирна.
На пасху приходят потомки,
Меж жизнью
и смертью у кромки
Сидят за стаканом вина.
Здесь пахнет весенней травою,
А в воздухе,
над головою
Весенние птицы поют.
И только
Под праздничными
пирогами
Мрачна,
как последний приют.
* * *
Поздно терять, хоть не поздно искать,
Поздно прощаться и поздно встречаться.
Поезд ушедший уже не догнать –
Самое время в себе разобраться.
Полунамёков неясная вязь,
Полунадежды и полустремленья…
Время уходит, над нами смеясь,
Нам оставляя лишь сердцебиенье.
Сердце стучит, а ответов всё нет.
Время вопросов всё длится и длится.
Поздно прощаться. А может быть, нет?
Поздно. Сквозь сердце проходит граница.
* * *
Наивный взгляд,
бесхитростная речь.
Весь облик полон
ласкового света.
И среди сотен
мимолетных встреч
Осталась самой памятною
эта.
Средь обозленных,
равнодушных лиц –
Как луч надежды –
детская улыбка.
И, как из клетки
выпускают птиц,
Так и душа
прощает все ошибки.
* * *
Пустых ожиданий дырявый карман,
Пустых обещаний бездонная бочка.
Куда ни посмотришь –
повсюду обман,
И это не ягоды,
только цветочки.
Пророки шаманят,
жиреют дельцы,
А жизнь продолжается,
как лотерея.
Но если кругом виноваты отцы,
То станут ли дети
умней и добрее?..
* * *
Трамвайного пути избитые законы.
Трассирующий след вверх поднятой дуги,
И друг за другом вслед
идущие вагоны,
Сплетающие в цепь круги,
круги,
круги…
И мы с тобой идём по замкнутому кругу,
Хоть, кажется, вершим движение вперёд.
И только тень в глазах надежды и испуга –
Испуга за страну,
надежды на народ.
* * *
Он попал под автобус «Ростов –
Мариуполь».
И кровавые пятна затмили стекло.
Как обычно, толпа хлопотала
над трупом,
И шофёра в тоске безысходной рвало.
Между двух городов,
посредине дороги
Он лежал на земле.
Не бывает чудес.
Но завыл верный пёс во дворе
в Таганроге,
И упала слеза из развёрстых небес.
* * *
Проходящий маршрут,
этот поезд нелитерный – мой
К чаю тут подают
пряник, мерзкий, как кнут,