В Маньчжурских степях и дебрях(сборник)
Шрифт:
И ему это было трудно — одновременно и следить за японцем и следить за тем, чтобы клинком кинжала как-нибудь не царапнуло по ножнам…
Внимание раздвоилось…
Будто он косил глазами в разные стороны, не зная откуда ждать нападенья…
Когда он вынул кинжал, стало легче.
Теперь он немного подвинулся назад…
Что делать?
Один он или нет?.. Он бросил взгляд вверх по пригорку… Нет ли там кого?
Нет, никого, кажется…
А не может быть, чтобы никого… Что он тут один делает?..
Он опять перевел глаза на сидящего перед костром.
Теперь костер освещал японца ярко и полно…
«Подожду пока станет погасать», — решил он.
III
Притаившись, весь съежившись, почти припав к земле, он ждал, пока погаснет костер…
Ждать пришлось недолго.
Светлый круг на земле около костра стал суживаться. Пламя стало трепетное, неровное, дрожащее. Опять со всех сторон надвигалась темнота.
В темноте ярко блестели угли.
Ветки уж не трещали больше… Языки пламени укорачивались, уходя вниз, в угли… От времени до времени языки пламени забирали силу, вырывались вверх, но сейчас же опять прятались в угли…
Теперь или обождать?
Каждую секунду он готов был вскочить и броситься.
Он понимал, что действовать нужно быстро, ловко и наверняка…
Чтоб японец не крикнул, не застонал.
Прямо в сердце…
Японец сидел к нему боком. Надо вскочить, схватить его левой рукой за руку в локте, а правой рукой ударить в бок. Сердце — там.
Или за горло схватить?..
Или оглушить ударом ручки кинжала в темя?..
Он положил кинжал, расправил пальцы.
А если, действительно, схватить сразу обеими руками за горло и удушить?
Ему не один раз приходилось видеть смерть, участвовать в рукопашных схватках… Но он никогда не соображал, как лучше бить, и никогда не помнил, как он убивал.
Он колол штыком или разбивал черепа прикладом, как придется…
Если и то схватить за шею и задавить?..
Захрипит…
Костер погас почти совсем.
Теперь пора…
Но он все еще медлил… Он слышал, как кровь стучит у него в висках… Будто это не кровь, а самые мысли, горевшие в мозгу, били и колотились в виски…
За шею или в бок? В бок или за шею?
Но чувствовал, что он все равно не может решить, как он поступит, т. е. как убьет.
О том, что японец тоже может его убить, он не думал почему-то в эту минуту.
За шею или в сердце?
И вдруг он вскочил.
Его будто что подбросило.
Японец не успел подняться. Каблуком сапога Смирнов ударил его в висок, потом, не давая опомниться, схватил за воротник, повалил на спину и ударил кинжалом под сердце.
Японец так и остался лежать.
Он только чуть-чуть потянулся, словно оборвалась в нем какая-то сдерживающая пружина, точно распустилось что-то, и члены приходили из состояния напряженности в состояние покоя…
Еле-еле освещали угли, уже покрывавшиеся темным налетом, фигуру японца.
Смирнов быстро скользнул назад и спрятался за камнем.
Опять в висках застучала кровь.
Нужно было уходить как можно скорей отсюда, не теряя минуты, но у него мелькнула мысль:
— А, может-быть, нужно обождать?
И опять заколотились мысли: уходить или обождать?.. Если тут поблизости есть кто-нибудь — могут прибежать на шум… Тогда будет слышно, откуда бегут, и, стало-быть, можно будет определить, в какую сторону спасаться…
А, может-быть, и шума не было никакого?..
Разве он знает, был шум или не было…
Он прислушался.
Нет, все тихо…
Прислушался опять повернув голову в другую сторону… И вздрогнул…
Не то хрипенье, не то стон пронеслись в тишине, там, где лежал японец.
Значит, жив еще… Значит, не убит…
А он думал, что уж все кончено… Страшное состояние охватило его. Словно он шел, шел по скверной дороге, долго шел, измучился в конец, и оказывается, что не нужно возвращаться назад опять по той же скверной дороге, опять мучиться…
Да может, это только почудилось, послышалось.
О, как тяжело идти по раз пройденному пути.
Нет, стонет…
Стонет — значит могут услышать, могут прибежать.
Снова он пополз…
Слабо тлели угли… Розоватый отблеск лежал на лице японца… На губах чернела кровь или тень — нельзя было разобрать.
Японец зашевелился…
Голова перекатилась на сторону ближе к плечу… Зрачки глаз медленно перекатились в сторону Смирнова.
Смирнов перестал ползти. Нечаянно он задел кинжалом о камень. Кинжал звякнул.
Теперь глаза японца остановились уж прямо на Смирнове.
Он быстро спрятал голову за камень.
О, Господи, да когда же все это кончится? Ведь японец же видит его и, значить, знает, зачем он к нему подбирается.
Может, он и кинжал видел?
Кинжал словно самому Смирнову царапнул лезвием по пальцам…
Он высунул голову из-за камня.
Прямо в глаза ему блеснул блестящий взгляд.
Опять кинжал, казалось, хватил Смирнову по сердцу. Он спрятал голову, прижался весь к земле и пополз, стараясь не шуметь, в сторону.
Все равно, добить его нужно.