В мире исканий(изд.1949)
Шрифт:
Быстрым шагом направился я к расположенной вблизи танковой части, где мне могли бы дать машину, и уже через несколько минут ехал в ней по направлению к городу.
Равномерный шум автомобильного мотора, работавшего на полной скорости, иногда заглушался недалекими разрывами фугасных бомб. К каждому из них я невольно прислушивался, ожидая услышать совсем другое.
Мы были на полпути к штабу, когда хорошо знакомый мне рев отчетливо раздался сзади.
Я выскочил из машины, стараясь угадать направление, где должен находиться институт.
Рев, продолжавшийся всего несколько секунд, уже прекратился,
Я увидел несколько горящих и падающих самолетов, но до моего сознания это доходило как-то слабо. Слишком тревожила меня судьба Пети и остальных товарищей. Не случилось ли чего-нибудь, живы ли они?
Надо скорее вернуться! И мы помчались в обратном направлении, развивая бешеную скорость.
Когда подъезжали к территории института, уже звучал отбой тревоги и из бомбоубежищ выходил народ. Мне пришлось бежать по парку по направлению к лаборатории Богуцкого вместе с людьми из спасательного отряда.
Здание охватил огонь. Рядом со зданием была видна огромная воронка, повидимому на том месте, где стояла резонансная машина. А через некоторое время я решил, что ни Пети, ни остальных товарищей, вероятно, уже нет в живых.
На следующий день мне срочно пришлось улетать из Ленинграда без Пети…
Рассказчик замолчал, как бы прислушиваясь к стуку капель дождя, забарабанивших в окна, и нам стало ясно, как тяжелы ему все эти воспоминания.
— Когда я докладывал о случившемся, — продолжал он, — мне мало верили. Каких-либо серьезных доказательств, собственно, не осталось. Пожар здания, воронку возле него и гибель товарищей каждый легко мог объяснить попаданием обыкновенной бомбы.
Единственно, что было вне всякого сомнения: в эту ночь на территории города и в окрестностях нашли четыре сбитых “Юнкерса-88”. По заявлению штаба противовоздушной обороны, это были все “юнкерсы”, какие только участвовали в том небольшом налете.
О странном рассказе лейтенанта Воронова мне пришлось вспомнить еще раз совсем недавно. В одном из наших научно-исследовательских институтов мне рассказали, что механик Петя Янин остался жив и спустя некоторое время вышел совершенно здоровым из госпиталя. Не пострадали и сотрудники Богуцкого. О судьбе самого Богуцкого мне ничего не могли сказать.
Янину удалось разыскать неподалеку от развалин сгоревшей лаборатории свою необыкновенную граммофонную пластинку и продолжить работу над изобретением.
ШОРОХИ ПОД ЗЕМЛЕЙ
— Слышал я его уже много раз… Понимаете, как будто кто-то невидимый ходит по половицам, и они тихо так поскрипывают… Шорох такой… очень странный!
Директор шахты пожал плечами.
— Пустяки, — сказал он. — Это чисто нервное… Да вы не волнуйтесь!
А про себя подумал:
“Вот еще, кто бы мог ожидать! Такой здоровяк на вид, и вдруг — психоз! Шорохи под землей чудятся”.
Петренко, приземистый, широкоплечий человек с загорелым лицом, нервно поднялся с места и принялся
— Всегда в одно и то же время… — сказал он, останавливаясь перед директором и глядя на него в упор. — И движется. Тихо так шуршит и уходит куда-то вдаль…
— Пустяки, — повторил директор. — Горных духов, как известно, не бывает, а с непривычки в шахте мало ли чего не покажется. Я сам лет двадцать назад, когда первый раз в шахту спустился, помню, отбил здоровеннейший кусок карналита. Он как рухнет — так тут такой гул пошел, точно несколько человек к выходу побежало. Ну, думаю, где-то обвал… Прислушался: тихо. Это мой кусок, оказывается, грохот такой вызвал… Вы отдохните денек, да и за работу с новыми силами. А шорохи… шут с ними! Под землей каких только звуков не бывает!
— Да нет же! — нетерпеливо возразил Петренко. — Вы не подумайте чего такого… Я сам много разных звуков слышал на своем веку. Недаром ведь акустическую аппаратуру изобретаю. Вы знаете, что чувствительность прибора, с которым я сейчас работаю, очень велика. Мы слышим, как движутся электровозы, работают врубовые машины, и все это на расстоянии многих километров. Один раз, представьте себе, совершенно отчетливо услышали шум подземной реки… реки, которую не видел ни один человеческий глаз. Но то, что слышится теперь — вы меня извините, — это очень странно. Я просто теряюсь в догадках…
Директор калиевой шахты Николай Иванович Губанов изобразил на лице сочувствие. Но он без особого удовольствия слушал взволнованную речь ученого. Ну какие там звуки слышны под землей! Какое, собственно говоря, это имеет отношение к его работе!
Директора беспокоило другое.
Вот уже две недели продолжаются на шахте испытания новой аппаратуры, предназначенной для местной геологической разведки. Стране нужно огромное количество калиевой соли, повышающей плодородие земли. Добыча калийных удобрений должна быть резко увеличена по сравнению с довоенным уровнем. А тут серьезный человек, ученый, от которого он ждет новых открытий, увлекся какими-то посторонними вещами…
Петренко привез на шахту разработанную им новую акустическую аппаратуру. Ее действие было основано на том, что мощный звуковой сигнал, посланный в землю, отразившись, должен был вернуться в специальный приемник и рассказать о структуре слоев, на которые он натолкнулся. Так обстояло дело в теории. На практике же звук уходил под землю и терялся в толще горных пород. Правда, при этом звук отражался и преломлялся так, как луч солнца, упавший в воду, но к приемнику возвращалась настолько ничтожная часть его, что по показаниям прибора нельзя было представить ясной картины подземных богатств. Требовалось внести какие-то усовершенствования в аппарат.
“Дались же ему эти шорохи! — думал Губанов, с досадой поглядывая на озабоченное лицо своего собеседника. — Нет уж, видно, придется вести разведку обычными методами. А жаль: прибор Петренко обещал значительно ускорить все дело…”
Стук в дверь прервал размышления директора. Вошел высокий, сухопарый человек в круглых роговых очках. Это был кандидат физико-математических наук Константин Сергеевич Шабалин, работник одного из исследовательских институтов Ленинграда. Здесь, на шахте, он испытывал свой аппарат, тоже предназначенный для разведки соляных пластов.