В мишуре и блестках
Шрифт:
Аллейн положил трубку. Обернувшись, он увидел, что Хилари пристально разглядывает его поверх сцепленных ладоней.
— Ну вот я и позвонил, — произнес Хилари.
— Иначе нельзя было, вы понимаете.
— Вы... вы ни о чем меня не спрашиваете. Никаких вопросов об этом несчастном человеке. Ничего.
— Не я занимаюсь этим случаем.
— Вы говорите, — резко отозвался Хилари, — как врач.
— Разве?
— Этикет. Протокол.
— У нас не много ритуалов, но мы их блюдем.
— Как было бы хорошо... Я тут подумал... что...
— Послушайте, — перебил собеседника Аллейн. — Если вы располагаете какими-либо сведениями, имеющими хотя бы отдаленное отношение к делу, ради бога, поделитесь ими с Рэйберном. Когда мы были в той комнате, вы говорили, что случилось что-то еще.
— Говорил. Но вошла Крессида.
— Да... Так пусть Рэйберн узнает о происшествии. Если оно не имеет значения, он не станет болтать.
— Погодите, — поднял палец Хилари. — Минутку, минутку.
Он усадил Аллейна на стул и запер дверь. Затем плотно задернул занавески, вернулся к столу и опустился перед ним на колени.
— Красивый стол, — заметил Аллейн. — Хеппелуайт?
— Да. — Хилари выудил из кармана ключ. — Подлинный. Никакой дешевой реставрации.
Он потянулся к нижнему ящику. Аллейн услышал, как повернулся ключ. Казалось, Хилари собирается с духом. Бросив на Аллейна странный, немного смущенный взгляд, он обернул руку носовым платком, порылся в ящике и после непродолжительной паузы предложил:
— Взгляните.
На ковре, у ног Аллейна, лежал помятый газетный сверток.
Аллейн наклонился вперед. Хилари развернул газету. В свертке оказалась короткая стальная кочерга с узорной ручкой.
Несколько секунд Аллейн смотрел на кочергу.
— И что? — осведомился он. — Где вы ее нашли?
— Самое... печальное... — Хилари мотнул головой в сторону окна. — Там, куда вы смотрели... Я заметил, когда говорил по телефону. На елке.
— На рождественской?
— Нет, нет. На той, что растет под окнами. Она лежала в ветвях. Видимо, ручкой зацепилась.
— Когда вы ее нашли?
— Сегодня днем. Я сидел здесь, размышляя, не надо ли в конце концов позвонить Марчбэнксу или в полицию, и не мог справиться с отвращением к этой мысли из-за... вы догадываетесь, из-за слуг. Я подошел к окну и стал смотреть, просто так, не глядя.Ну, вы понимаете. И вдруг я увидел, что на ели что-то блестит. Я сначала не понял, что это такое. Дерево довольно близко от окна, почти касается его. Я открыл окно, посмотрел повнимательнее, встал на выступ и протянул руку. Боюсь, в тот момент я не подумал об отпечатках пальцев.
Аллейн, сидя на краешке стула, все еще смотрел на кочергу.
— Она вам знакома? — спросил он. — Откуда она?
— Конечно, знакома. Она из домашней утвари. Конец восемнадцатого века. Возможно, валлийская. На ней валлийские узоры.
— Откуда она?
— Из гардеробной дяди Прыга.
— Понятно.
— В самом деле понятно? Трой рассказала вам? О жестяном сундучке Прыгов?
— Миссис Форестер говорит, что кто-то пытался сбить замок.
— Правильно! Именно так! Кочергой. Она так и сказала — кочергой. То есть, видимо, кочергой.И сделал это не Молт, потому что, хотите верьте, хотите нет, у него хранится ключ. Так зачем ему кочерга?
— Совершенно верно.
— И... на ней темные пятна. На кончике. Взгляните, пожалуйста. Может быть, следы черного лака? Сундучок японский, из снаряжения дяди Прыга.
— У вас случайно не найдется лупы?
— Разумеется, найдется, — сварливо отвечал Хилари. — В нашем деле без лупы не обойтись. Погодите секунду.
Он вытащил из ящика стола лупу и подал Аллейну.
Стекло не сильно увеличивало, но вполне достаточно, чтобы рассмотреть как следует темное пятно на кончике кочерги, испещренное царапинами: клейкий след, к которому прилипла елочная иголка. Аллейн пригляделся поближе.
— Что-нибудь нашли? — спросил Хилари.
— Вы осматривали Кочергу?
— Нет. Моя тетка должна была зайти. Тетя Трах то и дело заходит, чтобы пришпорить меня, и я не хотел, чтоб она окончательно рассвирепела, увидев вот это. Поэтому я завернул кочергу и запер в стол. Вовремя, как оказалось. Через секунду влетела тетя, шерсть дыбом, фигурально выражаясь, разумеется.
— Но вы заметили пятна?
— Да.
— Это не следы от лака.
— Разве?
— Боюсь, что нет.
— Боитесь? Чего вы боитесь?
— Взгляните сами.
Аллейн подал Хилари лупу. Тот глянул на него, а затем с трофеем в руках опустился на колени рядом с мятой газетой. Аллейн передвинул настольную лампу, чтоб ему было лучше видно. Хилари низко согнулся, словно совершая над кочергой мусульманскую молитву.
— Видите? — сказал Аллейн. — Ваше предположение неверно. Посмотрите внимательнее. Пятно липкое, не так ли? К нему приклеилась иголка. А под ним — думаю, мистер Рэйберн предпочел бы, чтоб вы не трогали пятно руками, — под ним торчит кончик крашеной золотой нити. Видите?
— Я... да. Кажется... вижу.
— Скажите, — спросил Аллейн, — какого цвета парик Друида?
4
— А теперь послушай меня, — сказал Аллейн жене. — По всем признакам дело дрянь, и будь я проклят, если позволю тебе в нем фигурировать. Помнишь, что случилось в тот раз, когда ты влезла в неприятную историю?
— Если ты собираешься запихнуть меня в чемодан и отправить наложенным платежом на постоялый двор в Даунлоу, то у тебя ничего не выйдет.