В начале – муравей. Поэты Литвы в переводах Георгия Ефремова

Коллектив авторов

Цельность

Не выживет никто из нас.И, значит, временна ущербность.Минует безмятежный час —Его ребяческая щедрость.Простор – неуловимый дым.Всё новое – сверкнёт и канет.Но всем, до времени живым,Оно горит. Горит и манит.Трава падёт – взойдёт трава.Умолкнет соловей едва —Услышишь иволгу с кукушкой,Увидишь: ястреб над

опушкойПарит, недвижен и велик,И страшен ястребиный крик.Всё рядом – немота и пенье,Зачатье, жертва и забвенье,Неповторяемый узор…Трава горит всё горячее —Желание и отреченьеТерзают сердце до сих пор.И труд, рождённый до меня, —Священное творенье хлеба,И мысли – как столбы огня:Опора для пустого неба.И вечный поиск нити той,Что нас роднит верней неволи,И знанье: кровью пролитойНе погасить всемирной боли…О птица серая, в тоскеТы кружишь и о чём-то просишь,И в чёрном матовом зрачкеТень и мою несёшь, уносишь.Ты часть всего – огня и тьмы,Спокойной мудрости и страсти,Которую не в силах мы,Как сердце, поделить на части…Трава падёт – взойдёт трава.Умолкнет соловей едва —Услышишь иволгу с кукушкой,Увидишь: ястреб над опушкойПарит, недвижен и велик,И страшен ястребиный крик.

Последние вьюги

Возле дома во всём величьеХодит ветер, шурша и кружа.Мысль укромную – перышко птичье —Согревает гнездо: душа.Мускулистому вихрю доверясь,Зёрна снега летят наугад.Ледяную земную поверхностьНевесомые иглы скоблят.И сдаётся земля нагая.С этой силой попробуй сладь!И сливается, изнемогая,С чёрным небом белая гладь.К небесам обнажённые недраПрижимаются всё плотней.Горка снега – в ладони ветра…Кто назавтра вспомнит о ней?

Бездомная рожь

Ведёшь к тревогам, ранам и утратам…Закат алей и горячей горнила.Забытая, сестра безвестным травам —Ты нас одна в голодный год кормила.Зачем так много ласки безответнойНам отдаёшь, неблагодарным чадам, —К обычной жизни, к смерти незаметнойГотовая на лоскутке песчаном.Ты подарила нам внимание немоеИ на ветру не растеряла веру,И войны шли, и мор накатывал как море,И сосны слали семена в иную эру…О, как бы уберечь тебя от зноя злогоИ от пурги укрыть, навеки остывая…Ты разве не такая же, как наше слово —Былинка слабая, открытая, сухая?Мелеющий поток смывает и уноситНесобственные наши имена и числа,И у травинки, повстречавшей осень —Одна вселенная, одна отчизна.И слово, неподвластное ни гунну и ни готу, —Его не выпросишь и не отнимешь силой.Земля, вбирающая дождевую воду,Всё сбережёт во тьме, сырой и стылой.И всё с такой же незаметной болью,С такой же волей, но ещё упорней,На том же месте, словно сам собою,Росток пробьётся из того же корня.А ты меня зови бездомным братомИ уводи в огромный алый вечер, —Сестра лесным волнующимся травам,Кормилица негромкой нашей речи.1982

Альгимантас Балтакис

1930

Из цикла «Анеле»

5. «Гуляет с каждым…»

Гуляет с каждым, дразнится,Мол, ей какая разница.И я грожу впустую:«Ещё увижу – вздую!»Она и в платье мятомПод стать любой царевне.«Тебя же чуть не матомПесочат на деревне!»Она не прячет взгляда.Красивая, паскуда!«Не нравится – не надо.Тогда гуляй отсюда».И, косы расплетая,Идёт к постели прямо.Красива, как святая, —А ни стыда, ни срама.

6. «Целые сутки…»

Целые суткиКричали утки.И я наблюдалЗа длиннымЗа журавлинымКлином.Эй, молодо-зелено!Вам, травы,Шуметь не велено!Сок с берёзы —Весенние слёзы…Эй, и ты тоже?Плакать не гоже!Мы тихо следимЗа длиннымЗа журавлинымКлином.

Тринадцатый месяц

Так сладко и просто, что в это не очень-то верю.Неповторимое утро нам отдано просто – за так.Нынче распахнуты настежь сердца и двери,Но – ненадолго. А после – закат.Что ж вы молчали? Я бы не тратил напропалуюХрупких сокровищ, которых уже не верну.На миг – эти губы, открытые первому поцелую.

Конец ознакомительного фрагмента.