В нашем классе
Шрифт:
Из-под платка выбивалась русая прядка. В руках женщина держала две баночки консервов и бумажный сверток.
— Мама! — воскликнула Аня. — Вот это Толя, познакомься!
— Я уже догадалась, — сказала Анина мама, протягивая Толе руку. — Екатерина Михайловна. Я слышала о тебе много хорошего. Что же вы тут стоите? Пойдемте к нам чай пить.
Толя для приличия отказался, но через минуту он уже поднимался на лифте на четвертый этаж…
IX
Второй том Большой советской энциклопедии Димка называл своей сберегательной книжкой. Здесь между страницами у Димки хранилось семьдесят три рубля.
О существовании этих капиталов никто не знал. Димка их копил три месяца. Каждый
Зачем нужны были Димке деньги, он и сам хорошо не знал. На кино и на мороженое, как делают некоторые ребята, он ни копейки не тратил. Он мог бы, конечно, просмотреть в один день сеансов десять подряд или, например, на каждом углу съедать по эскимо, но какой бы толк был от этого? После кино болела бы голова, а от эскимо — горло, вот и вся радость! Нет, такие траты были ему не по душе. Он хотел видеть у себя в руках полезную вещь. Ему хотелось купить и фотоаппарат, и охотничье ружье, и боксерские перчатки, и велосипед; приходило также в голову купить пудовую гирю для тренировки. И, однако, все это были только мечты, а какое-нибудь определенное решение еще не созрело.
И вдруг все сразу изменилось. После того как Димка начал бывать в женской школе на репетициях, ему стало ясно, что надо немедленно покупать коньки. Стоит чудесная морозная погода, и если достать коньки, тогда можно будет на каток ходить хоть каждый день. На катке музыка, много людей. И, может быть, там встретится… Аня.
«Здравствуй, Дима! — скажет она. — А знаешь, у меня коньки тупые». — «Не может быть!» — удивится Димка и усадит девочку на скамейку. Он достанет из кармана каменный брусочек и начнет снимать заусенцы с коньков. Потом проведет ногтем по лезвиям. Если с ногтя сползет беленькая стружка, значит острые. Ну, заодно Димка подтянет и шнуровку на ботинках. Аня сама еще, наверно, не знает, как надо затягивать шнурки, чтобы они не резали ноги в подъеме, а у Димки опыт…
А когда Ане станет холодно, Димка обязательно отдаст свой шарф.
Они будут ходить на каток всю зиму, потом будут читать вместе книжки, а когда окончат десятилетку, то обязательно поступят в один и тот же институт.
Как-то раз, взяв из своей сберкассы все семьдесят три рубля, Димка пошел в специальный комиссионный магазин, где продавались разные вещи для спорта и были они ценою подешевле. На прилавке, словно в ожидании Димкиного прихода, лежало все: лыжи — настоящие «телемаки», пружинистые, с металлическим креплением, подвесной мотор для лодки, велосипедные части — втулки, подшипники, педали; тут были и специальные беговые тапочки с шинами, и медицинбол, и шерстяные трусики, и булавы, похожие на старинные бутылки с вытянутым горлышком.
Здесь было всё, но не было главного — коньков.
Тогда Димка сел на троллейбус и поехал в другой магазин, который назывался «Фото — охота — радио — спорт».
Сначала он медленно ходил по залам и осматривал товары. На полках покоились предметы его мечтаний: и тупоносые бутсы, и боксерские перчатки, и фотоаппараты.
В отделе рыболовства в маленьких коробочках заманчиво сверкали «блесны» — никелированные рыбки с крючками в голове. Розовобокие поплавки лежали, будто сочные сливы. У полок, как рыцарские пики, скрестились легкие спиннинговые удилища. Длинный сетчатый сак с металлическим кольцом походил на круглую мачту радиостанции.
В охотничьем отделе к прилавку нельзя было пробиться. Тут были летчики в меховых унтах, колхозники в овчинных полушубках, какие-то бородатые люди в сапогах, кожаных галифе и куртках.
Одни смотрели в дуло ружей, другие вставляли в специальную машинку для набивки картонный патрон и делали вид, что заряжают порохом.
Генерал, толстый, с розовым носом, сосредоточенно дул в манок — маленькую дудочку, которая крякала, как утка. И по его лицу было видно, что рождавшийся кряк доставляет ему удовольствие.
У прилавка стоял медвежонок с подносом в лапах. Медвежонок очень смешно открыл рот и будто улыбался. И уж совсем было странно видеть, как уборщица, засунув руку медвежонку в пасть, протирала тряпочкой красный язык и зубы.
В другом зале Димка долго стоял около мотоцикла. Он был новенький, весь блестящий, и от него пахло резиной. В нем было все на виду — и ребристый цилиндр с выхлопной трубой, и маленькая свеча для зажигания, и какие-то тоненькие провода.
Димка нажал на гудок, но он не загудел. Он потрогал педали, покрутил ручку газа. На фонаре, на спидометре, самой большой цифрой была цифра 160. Мотоцикл мог лететь со скоростью 160 километров в час! Это было просто невероятно — такая маленькая машина, а какая в ней сила! Вот бы на такой скорости пронестись мимо Аниной школы! Димка тут до конца выжмет газ и, весь в клубах дыма, с оглушительным треском, как комета пролетит по всей улице. Аня что-то хочет сказать Димке, машет рукой, но уже поздно. Он далеко… Вот он мчится, обгоняет «победу», обгоняет «ЗИС-110» и вылетает на шоссе. А здесь только и газуй! И выходит так, что на шоссе — мотоциклетные гонки. Димка пристраивается к гонщикам, постепенно нагоняет их, затем обходит и наконец вырывается вперед. За ним погоня! Но Димка с честью выдерживает дистанцию в сто километров и первый подлетает к финишу. А здесь стоят ребята из их класса, и все видят, как ему вручают серебряный кубок и алую майку…
Димка вздохнул около мотоцикла и, подумав о том, что для его приобретения ему не придется завтракать в школе около семи лет, пошел в спортивный отдел.
Коньки с ботинками он увидел сразу. Их было на полках много.
— Тридцать седьмой у вас есть? — спросил Димка у молоденькой продавщицы в синем халате.
— Есть. Хотите посмотреть?
Димка взял ботинки с белыми шнурками и, присев на специальное кресло, стоявшее около прилавка, примерил их. Ботинки были в самый раз, теплые, на байковой подкладке. Нога в них сидела так плотно и приятно, что Димке даже не хотелось их снимать. Он затянул шнурки и прошелся около кресла. Коньки застучали по полу. Ноги от непривычки чуть-чуть подкашивались.
— Беру! — крикнул Димка продавщице.
Девушка быстро завернула в бумагу коньки и выписала чек.
И тут Димка ахнул. У него в кармане было семьдесят три рубля, а коньки стоили семьдесят пять! Но Димка ни слова не сказал продавщице. Он молча взял чек и пошел к кассе. Тут он стал в очередь — а может быть, продавщица наблюдает за ним? — и задумался: что делать?
Собственно говоря, ничего особенного не произошло. Просто не хватает двух рублей. Но все-таки Димке стадо как-то грустно, будто он должен был сегодня пойти на каток, а все дело сорвалось. Вот так всегда бывает: стремишься, стремишься к чему-нибудь и вот, кажется, твоя мечта уже должна свершиться, но нет — вдруг, пожалуйста, подводит самая малая пустяковина, как, например, сейчас — два рубля! И пока тут ходишь туда-сюда, вдруг магазин на переучет закроют, или в отделе начнут инвентаризацию, или деньги потеряешь. (Димка крепче сжал в кармане деньги.) Эх, не повезло! Не удастся, наверно, сегодня попасть на каток! Но почему же сорвалось? Чек — в кармане, коньки уже завернуты, только и остается, что сходить домой и взять два рубля.
Уже перед самым окошечком Димка вдруг сделал испуганное лицо, будто что-то забыл на прилавке, и, к удивлению кассирши, отошел от кассы.
— Молодой человек, вы будете платить? — спросила она.
— Буду. Я сейчас приду. Я калоши забыл у прилавка, когда коньки примерял, — соврал Димка — и неудачно: его ноги из будки кассы не были видны, но две женщины, стоявшие за ним, тут же посмотрели на них и непонимающе переглянулись — мальчик был в калошах.
Димка с озабоченным видом отошел от очереди и уж было собрался выходить из магазина, но потом решил зайти в радиоотдел. Ему нужно было прикинуть, какую сумму придется взять у девочек, для того чтобы они с Валькой Сидоровым смогли к самодельному приемнику купить ряд готовых деталей.