В некотором роде волшебник

Неверова Нита

– Деньги имеют свойство заканчиваться.

– Значит, я заработаю ещё.

– Украдешь?

– За-ра-бо-та-ю! Пойду в кузнецы, или в плотники, или ещё кем.

– О!

– Руки у меня есть, голова на месте.

– Да! А я стану белошвейкой!

– Переедем на юг, к морю. Купим домик на побережье. Ты будешь давать уроки танцев и рисования. Я наймусь в городскую стражу или в оружейную лавку. А пока снимем квартирку здесь, в Городе.

– Через две недели мы поссоримся, и ты припомнишь мне мое прошлое. А потом уйдешь к своей молоденькой

докторше.

– Не говори глупости. Прошлое у нас обоих будь здоров. А Вероника мне как младшая сестрёнка - и я тебе это уже сто раз объяснял. Если бы ты согласилась с ней познакомиться, то сразу бы все поняла.

– Приличным девушкам негоже знаться с мразью вроде меня.

– Опять ты начинаешь...

С кухни донесся звон посуды.

– Вот это уж точно не я!
– сказал Ганс.

По кухонному полу была разбросана металлическая утварь. Присмотревшись, Ганс подумал, что "разбросана" здесь неподходящее слово. Вилки, ложки, ножи лежали строго в направлении окна, словно бы стремились вырваться на свободу.

В небе вспыхнуло серебристое сияние и, оскалив острые края, исчезло. Ганс уже видел такое - у дерева бур-бур, где обитала птица кхе-кхе.

***

Их отношения нельзя было назвать близостью, любовью или дружбой. Это было нечто, для чего в человеческом языке нет названия - по той простой причине, что у людей никогда не было необходимости как-то обозначать отношения между двумя бессмертными.

Они шли сквозь вечность. Каждый сам по себе. Не испытывая ни тревоги, ни печали. Но теперь, когда они знали о существовании друг друга, вечность подсветилась чуть более теплыми красками. Весь мир представлялся им картой, на которой пунктирной линией пролегал их маршрут. Теперь пунктиров было два. Они могли больше никогда не пересечься. Но сам факт, сама возможность почему-то вызывала ощущение спокойствия и умиротворения.

– Думаю, началось, - сказал Людвиг.

Мирра кивнула.

– Заметила вспышки?

– Да. Пространство трещит по швам.

– Время тоже. Полгода назад я обходил рынок за сорок минут. Три месяца назад - за двадцать. Сегодня я обошел его дважды: в первый раз за полтора часа, второй - за семь минут. Надо уходить.

– Куда?

– В фильмах, - медленно начал Людвиг.
– Фильмы - это что-то вроде легенд мира, из которого я пришел. Так вот, в фильмах в таких вот эпицентрах обычно действует сильное магнитное поле. Туда притягиваются металлические предметы. Ты ведь обратила внимание, правда?

– Магнитное поле?
– Мирра высоко подняла брови.
– Ну конечно! Вот что имел в виду этот засранец! Это я не о тебе!

– О сильфе, я в курсе.

– Зараза! Есть хоть что-то, о чем ты не знаешь?!

– Есть.

– Вот радость-то! Но ты прав: надо валить. Ты с нами? Или как всегда пойдешь в одиночку?

– Я подумаю, - вежливо улыбнулся Людвиг.

***

Все утро наместник развлекался. Раскладывал по полу металлические предметы, а потом наблюдал, как они поворачиваются и ползут в направлении центральной площади. Он уже видел такое в детстве: странствующий волшебник с помощью магнита заставлял скакать гвозди и скрепки на потеху детишкам.

Септимус чувствовал, как подрагивает оружие, припрятанное в его одежде. Это тревожило наместника. Он вспоминал предостережение сильфа. "С железом вам не по пути". Теперь эти слова обрастали смыслом, как веретено нитками.

Вдоволь наигравшись с железками, наместник направился к себе в кабинет. Там он застал секретаря. Он стоял перед столом наместника, заваленным бумагами, и докладывал о последних событиях в Городе и окрестностях. Высокие удои, надежды на богатый урожай, доблестно предотвращенное нашествие саранчи, своевременно раскрытый преступный сговор, неудачная попытка ограбления ювелирной лавки. И никаких ползающих вилок.

Некоторое время Септимус стоял за спиной секретаря. Потом исполнительный работник приемной положил на стол наместника раскрытую папку с документами, выждал минуты три, поблагодарил его милость за подписанные бумаги, забрал папку и удалился.

Подумав, Септимус вышел на улицу. Мимо него проползли садовые ножницы. Люди сновали по улицам, увлеченные повседневными делами. Иногда они застывали на несколько секунд, а потом принимались двигаться и говорить с удвоенной скоростью.

Септимус вздохнул. Хотя он искал выход из Города, в глубине души ему не хотелось покидать эти места. Однако теперь это уже не имело значения.

Из толпы вынырнула Мирра.

– Пора валить?
– меланхолично осведомился Септимус.

Мирра кивнула.

– Предупреди Веронику, а я смотаюсь к Гансу.

– Пространство-время колбасит не по-детски, - предупредила Мирра.
– При лучшем раскладе у нас в запасе часов шесть.

– Предположим, что четыре, - внес коррективы предусмотрительный наместник.
– Слушай, а почему так вдруг?

Мирра пожала плечами:

– Просто время пришло.

– Ясно. Если разминемся - сбор на опушке Волшебного леса через полтора часа. Нам ведь к дереву бур-бур?

– Догадался?

– Ага.

Секунду спустя рыжая голова Мирры вновь затерялась в толпе. Подумав, наместник вернулся во дворец и приказал объявить всеобщую эвакуацию. Горожанам и жителям окрестных деревень надлежало в течение полутора часов явиться к пункту сбора на опушке Волшебного леса. С собой брать только вещи первой необходимости. Тэ чэ ка, подпись, печать.

Сразу после этого Септимус направился в липовый квартал. Вопреки обыкновению местные обитательницы не зазывали его к себе на огонёк. Они смотрели сквозь него, словно он был сделан из прозрачной пленки.

Септимус вошел в нужный дом (второй этаж направо) и проскользнул внутрь.

Напротив двери стояла двуспальная кровать. На ней сидела черноволосая женщина. Наместника она определенно видела. Смерив его убийственно аристократическим взглядом, женщина заявила:

– Я сегодня не работаю.