В некотором роде волшебник

Неверова Нита

– Я пришел к Гансу, - без обиняков сообщил Септимус.

Женщина поджала губы и крикнула куда-то в сторону:

– Ганс! За тобой пришли!

Дверь, которую наместник поначалу принял за полуразрушенную часть стены, приоткрылась, и оттуда выглянул Ганс с бритвой в руках и лицом, наполовину измазанным пеной. К его чести, он успел удержать челюсть, не дав ей отвалиться.

– Какого?..

– И тебе привет. Надо поговорить. Срочно.

– Жди за дверью, - проворчал Ганс.

Септимус послушно вышел в коридор. Несколько минут спустя явился Ганс, одетый и побритый.

– Какого хрена ты сюда вломился?
– набычился он.

– По крайней мере, я не швырялся в твои окна камнями, - не удержался наместник.
– Барьер лихорадит. Городу каюк. Через час встречаемся на опушке Волшебного леса и уходим к дереву бур-бур. Быстро.

– Как ты узнал, где я живу?

– Ой, вот только не надо мне тут этого детского сада! Как узнал, как узнал? Догадайся!

– Не ори, тут стены тонкие. С чего ты взял, что началось?

– А у тебя в окне стекло или цветные фантики? Город спятил! Время взбесилось! По улицам ползут железяки! Где-то там эпицентр большого хрен знает чего. И я хочу быть подальше, когда оно рванёт. Мирра со мной согласна. Она сейчас у Вероники. У тебя из комнаты пахнет кровью, ты в курсе?

Все это Септимус выпалил на одном дыхании, так что до Ганса не сразу дошел смысл последней фразы. Не дожидаясь его реакции, наместник пинком вышиб дверь.

На кровати лежала Джульетта. Вены на её руках были перерезаны.

Внутренности Ганса будто очутились в маслобойке. Он бросился к Джульетте и попытался ладонями зажать раны на её запястьях.

– О женщины!
– надменно протянул наместник, отпихивая Ганса в сторону и кинжалом отрезая часть простыни.
– Страстные натуры! Трагические героини!

Он разорвал ткань на несколько полосок. Одну из них, самую широкую, разделил пополам. Отделенную половинку сложил в несколько раз:

– Гордые выпендрёжницы! Ну, дай ты ему по башке сковородой! Ну...

Септимус положил свернутую ткань на запястье Джульетты и с силой надавил, стараясь соединить края раны:

– Ну, закати ему истерику! "Ты меня не лю-убишь!"

Свободной рукой он туго привязал тканевый валик узкими полосками простыни.

– "Ты меня броса-аешь!".

То же самое Септимус проделал с другим порезанным запястьем. Потом несколькими пощечинами привел Джульетту в чувство:

– Но нет! Вот вам наше с карасиком! Мы будем молча страдать и резать вены! Хрясть - и все! У вас пятьдесят минут, чтобы собраться и прийти на опушку Волшебного леса. Опоздунов ждать не будем!

С этими словами он удалился.

***

Вероника бежала во дворец наместника. За спиной у неё висел огромный рюкзак, доверху набитый всевозможными лекарствами и снадобьями, о бедро бился мешок с личными вещами и кратким лекарским справочником.

Этот скарб Вероника собрала после встречи с Миррой и сразу побежала в главное здание врачевальни. Она хотела оповестить всех о приближающейся опасности и сообща организовать эвакуацию горожан. Но Веронику никто не слушал. Люди проходили мимо нее, скользили по ней взглядами, переговаривались между собой. Вероника подумала, что эта какая-то коллективная шутка. С ней уже такое бывало: и в школе, и в лекарском училище. Стоило Веронике чуть-чуть выбиться из общих рядов, выделиться, "сумничать" - и ей объявляли бойкот. Он мог длиться неделями. Но сейчас на такие штуки просто не было времени! Вероника отыскала Ру, которая всегда хорошо к ней относилась. Но и она не пожелала ничего слушать. Просто прошла мимо, весело болтая с пустотой.

Вероника поняла, что в одиночку ей с этим безумием не справиться. Но теперь ей было к кому обратиться. И она помчалась во дворец наместника.

Удивительно дело! Ещё несколько недель назад она считала этого человека кровавым тираном, деспотом и чудовищем. Таким он и был в действительности. Наверное. Но, как известно, с близкого расстояния все выглядит несколько иначе.

Вероника беспрепятственно вошла во дворец. Стражники смотрели сквозь неё, будто она была пустым местом, к тому же скучнейшим. Секретарь в приёмной, как заведенный, перекладывал бумаги из одной стопки в другую.

– Его светлости нет, - механически информировал он посетительницу, даже не взглянув на неё.

– И где его светлость?
– едва сдерживаясь, поинтересовалась Вероника.

– У себя в покоях. Прямо по коридору, потом налево, четвертая дверь от окна...

Секретарь слегка подпрыгнул на стуле, моргнул и стал перекладывать бумаги обратно.

Вероника почти бегом преодолела указанный маршрут и ворвалась в покои наместника.

Гостиная была пуста.

– Септимус! Это я!

– А...Привет, - вяло кивнул наместник, появляясь на пороге спальни и убирая в ножны кинжал.
– Разве уже пора?

До прихода Вероники наместник занимался финансовой политикой: рассовывал по карманам и сумкам банковские карты, деньги и драгоценности. Он не знал, сумеют ли они выбраться из Города и куда попадут после, но подозревал, что некоторое время ему придётся кормить спутников из собственного кармана.

– Ты должен что-то сделать!
– вскричала Вероника.