В некотором роде волшебник
Шрифт:
– Ещё, - сдержанно сообщил Маркус и вытянул из колоды одну карту.
Мирра вгрызлась глазами в его лицо. Карта присоединилась к вееру в руках Маркуса. Сам игрок, казалось, на нее даже не взглянул.
– Твой ход, - кивнул Маркус.
Рука Мирры дернулась к колоде, но в последний момент кончики пальцев цапнули воздух, и рука скользнула назад. Раскрасневшаяся Мирра взлохматила челку.
– Правило двадцати секунд, - напомнил Маркус.
– Без тебя знаю, - огрызнулась Мирра и вновь потянулась к колоде. Затем стремительно
– Вскрываем?
– уточнил тот.
– Мммм... Зараза!
– Мирра швырнула карты на стол.
– Пасую!
Маркус кивнул и вскрыл свои карты.
Мирра испустила вопль дикого леопарда, попавшего в капкан для кроликов, и швырнула в Маркуса один из трех своих камушков. Бывший государственный убийца поймал камень на лету и аккуратненько присоединил к своему кургану.
– КОпите гальку на домик в пустыне?
– ехидно поинтересовался Септимус.
Маркус поприветствовал их кивком. Раздосадованной Мирре хотелось выпустить пар:
– Разуй глаза, тапир косорылый! Это щебенка! Мы на неё играли.
– Мда? И сколько ты ему проиграла?
Мирра вскочила с шезлонга, пнула столик и угрожающе двинулась на Септимуса, нацелив в него пухлый указательный палец. Однако на полпути она передумала и тихо ответила:
– Три каменоломни.
– Ты продула три каменоломни мужику, у которого даже щетина растет по уставу?!
– Отвали...- она уткнулась лицом в плечо Септимуса и трагически зашептала.
– Понятия не имею, как это получилось. Сначала мы играли...ну, не важно. Потом перешли на булыжники. Первый раз я у него выиграла, потом проиграла, потом снова выи...нет, проиг...короче, я не помню, но в конце концов я спустила три каменоломни.
– Бедняжка.
– И весь песок пустыни.
– О...
– Он меня уделал, Септимус, он меня растер, как сопли по мостовой! Ыыыы!
– Кхм, - громовым кашлем дал о себе знать Маркус.
– Пора платить по счетам.
Мирра оторвала лицо от плеча Септимуса и гневно рявкнула:
– Ни за что!
– Кое-кто обещал оставить меня без трусов, - очень медленно завел Маркус, нависая над Миррой. Учитывая разницу в росте, эффект получился потрясающий: словно кто-то воткнул лопату рядом с жухлым кустиком стручкового гороха.
Мирра залилась краской и сдавленно просипела:
– Ты не посмеешь! Это не по-мужски!
В душу Септимуса закралось тревожное подозрение. Маркус выпрямился и безапелляционно отчеканил:
– Это "Свиная ляжка"!
– Ну, не здесь же...
– Свиная ляжка!
Мирра стиснула кулаки. Септимус напрягся: похоже, шутки кончились.
– Хрю, - сквозь зубы процедила Мирра.
Маркус кивнул и поднял вверх руки с растопыренными пальцами, показывая, что осталось ещё девять раз.
– Хрю!
Септимус облегченно вздохнул. Пока Мирра отхрюкивала свой проигрыш, он вернулся к стоящей поодаль Веронике.
– Они ведь это не всерьез?
– опасливо спросила она.
– Ну, про песок и каменоломни?
Септимус усмехнулся:
– Нет, конечно. Это просто игра, забава, чтобы скоротать время.
Вероника с сомнением покачала головой:
– Знаешь, я была не права: этот город вовсе не такой безобидный, каким я его считала. Думаешь, они это делают специально? Ну...выманивают у людей деньги?
Септимус поджал губы. "Глупый ты ребенок, - хотел сказать он, - за последние полгода ты уже столько всего видела, но так и не сделала выводов. Тебя до сих пор шокирует человеческая подлость! Но я этому рад. Пока есть хоть кто-то, умеющий назвать подлость подлостью, а не ловкостью, деловой хваткой, успешностью, пока остается хоть один такой...наивный идиот, я смогу продолжить путь к Синим горам. Может быть, если мне подфартит, я сумею отыскать ещё парочку таких же кретинов".
– Специально ли они выманивают у людей деньги?
– вслух произнес Септимус.
– Кто знает, кто знает.
Маркуса не учили защищать. Его натаскивали на убийства. Однако благодаря Мирре и компании он быстро сумел адаптировать свои навыки под относительно мирные задачи.
Защищать - это то же самое, что убивать, только в полсилы. Например, когда на твою подопечную нападает маленькое человеческое существо, нужно бить его не ножом, а кулаком, причем рассчитать силу удара так, чтобы отправить существо в нокаут, не проломив ему череп.
Выясняется парадокс: прикончить человека гораздо проще, чем оглушить, ибо во втором случае в игру вступает армия случайностей вроде острых углов, ступенек, торчащей арматуры, слабого сердца жертвы или некстати оторвавшегося тромба. Когда идешь убивать человека, ты ставишь свое везение против его везения. Если намереваешься только оглушить жертву, повезти должно вам обоим.
Сегодня город Куш благоволил Маркусу. Маленькая угроза, набросившаяся на Мирру, напоролась на кулак и отлетела назад, мягко заскользив по полу. Маркус схватил угрозу за шиворот и припечатал к стене, слегка сдавив горло.
Угроза оказалась девчушкой лет десяти, одетой по моде эс-шелльских сорванцов, то есть в свободные бриджи и покрытую пятнами майку. На голове девочки был ободок с притороченными к нему треугольными ушами из толстого картона.
– Живо тащи её к нам в номер!
– прошипел Септимус.
Боковым зрением Маркус увидел, что он зажимает рот пылающей праведным гневом Веронике. Мирра открыла свою комнату, и они гурьбой ввалились внутрь.
– Вы с ума сошли!
– отчаянным шепотом принялась увещевать их Вероника.
– Это же ребенок!