В ночь на Хэллоуин (сборник)
Шрифт:
– Нам надо закончить игру.
– Не думаю, что нам еще раз так повезет с квартирой Кати, – сказала Наташа и тоже встала. Она собрала кружки и понесла их к раковине.
– Оставь, девочка. Я помою, – Валентина Игоревна выглядела уставшей, – только потом. Что там с квартирой?
– Она нам больше не понадобится, – сказал Алексей. – Игра началась не в ней, и заканчивать ее надо в другом месте.
Раздался телефонный звонок. Так неожиданно, что Наташа даже выронила кружку. Леша посмотрел на маму, потом на Наташу.
– Возьмешь? – спросила Валентина.
Алексей отложил пакет и достал телефон.
– Да.
Он
– Как я и говорил, игру надо заканчивать там, где она и началась.
Валентина кивнула.
– Я знаю, где это.
– Мама? – Леша схватил Валентину за руку. – Ты куда?
– Сынок, неужели ты думаешь, что я брошу тебя в беде?
– Нет, но… Мне будет спокойней, если ты останешься дома.
– Мне тоже будет спокойней, если ты останешься дома, но проблема сама собой не рассосется. Значит, мы идем все вместе.
Он не стал спорить. Леша даже не стал бы ничего рассказывать, если бы мама не увидела его орущего в подъезде с пеной у рта. Черт! Он знал, что ни в каком случае не стал бы рассказывать, если бы… Он ловко перекладывал вину на женщин. Хватит. Возможно, это одно из испытаний – уберечь любимых, не пожалев собственной жизни? Леша был готов к этому. Наверное.
9
Они стояли у ржавой двери. Швейков пытался воспроизвести в памяти подробности того вечера. Как оказалось, он помнил все до мелочей. Предательство Пашки, считалка… повторный пересчет Юрки и Игорька. Все на нервах, никто не хотел быть водящим. Никто не хотел в одиночестве бродить по темному подвалу. Но жребий пал на Юрку. Андрей посмотрел на Валю. Смог бы он ее узнать без представления спустя тридцать лет? Вряд ли. Нет, она была прекрасна и даже без всяких поправок на возраст. Выглядела максимум на тридцать пять. Особенно в этом спортивном костюме. Не чета ему. Он выглядел в лучшем своем обличии лет на сорок пять. После тридцати пяти его внешняя картинка начала портиться быстрее, чем на праздничном торте появлялась новая свечка. Жил год за два. Спортивные костюмы не носил и спорт любил только смотреть. Однажды, правда, он надел олимпийку, но молния предательски разошлась на пивном животе. И решил Андрей ничего не менять в своей жизни. Бесформенный свитер на бесформенном теле. Так справедливо.
– Андрей, – обратилась к нему Валентина. – Когда начнем?
Он пожал плечами и почувствовал себя снова тем подростком, который стыдливо отворачивался от взглядов Валюши Серовой. Он боялся себе признаться, но почему-то ему сейчас казалось, что он был в нее влюблен тогда. И именно поэтому дружил с Юркой. Дружил и привел его в свою команду. Юрке было одиннадцать, а выглядел он еще младше. Они, тринадцатилетние, уже грезившие взрослой жизнью, смотрели на таких, как Юрка Серов, свысока. Значит, он все-таки виноват? Так бы он и думал, если б они в прятки играли в тот вечер впервые.
– Мы уже начали, – после паузы ответил Швейков, хотя даже не представлял, что делать дальше. – Ребята, – обратился он к Егору и Алексею, – давайте откроем эту дверь.
Они провозились с замком не больше двадцати минут. Андрей даже успел заметить, что надпись Пашка х*й все еще была на двери. «Пашка», правда, пришлось дописать в тот день, когда алкоголь и бравада перед друзьями привели его к этому проклятому подвалу.
Дверь вросла в землю. Они выдрали ее, и она с жутким скрипом подалась на них. Из черного нутра подвала пахнуло сыростью и гнилью. Егор и Алексей стояли ближе и поэтому закрыли носы руками.
– Вот это угар, – сказал Одинцов. – Туда без противогазов заходить нельзя.
– Можно, – улыбнулся Андрей. – Эта вонь собирается только здесь, в тамбуре перед основным входом. Там, внизу, будет легче дышать.
И действительно, как только Леша спустился к разбухшей от сырости двери, дышать стало легче. Вонь никуда не делась, но уже не вызывала рвоту.
– Стоп! – окрикнул Одинцова Андрей. – Проверяем фонарики.
Они проверили все фонарики. Швейков обрадовался, что не услышал треска динамо-машинки. Глупость, но он почему-то ждал именно этого звука.
– Спускаемся, – сказал Андрей.
Леша вошел в подвал первым. Швейков начал спускаться последним. Он вспомнил, что и в той игре побежал прятаться последним. Андрей почувствовал Юрку и только потом услышал.
– Раз, два…
Он обернулся. Юра Серов стоял, повернувшись к стене у двери с откровениями о Пашке.
– …это не просто слова…
Мальчишку услышала и Валентина.
– Юрик?
– Три, четыре…
– Юра?
Андрей видел, как на глазах Вали навернулись слезы.
– …меня нету в этом мире…
Швейков схватил собирающуюся подняться Валентину за руки и увлек за собой.
– Надо прятаться, – сказал он ей. – Надо немедленно прятаться, – повторил он уже для всех.
10
Егор, все еще не понимая, что происходит, выключил фонарик и побежал в пожирающую все вокруг тьму. Удивительно, но за все время он ни разу ни на что не наткнулся. Как будто знал дорогу. Даже не знал, а видел, хотя перед глазами была непроглядная черная гладь. Он остановился там, где это было нужно. Протянул руку, взялся за ручку и толкнул дверь. Она поддалась без труда. Егор вошел и затаился. Он слышал какое-то время быстрые шаги и считалку, потом все стихло, и только его предательское сердце бухало в ушах.
Егор пытался успокоиться, но у него ничего не выходило. Казалось, что его сердце начало биться с утроенной силой. Будто его клапаны приводились в движение паровой машиной, и миниатюрный кочегар переусердствовал с углем. Егор думал, что вот-вот из ушей и ноздрей вырвется пар от напряжения.
Ему все-таки удалось обуздать вымышленного кочегара, предотвратив разрыв сердца. Пульс нормализовался. Теперь он даже слышал звуки. Много звуков. От них становилось страшно, от них становилось плохо. Егор сполз по стене и пригляделся, пытаясь увидеть хотя бы вход. Рука с фонариком вспотела. Авдеев почувствовал холод. Он пробирался от влажной ладони вверх, окутывал голову и спускался к поясу. Егор понял, что если не будет двигаться, то замерзнет. Он выдохнул и готов был поклясться, что увидел в кромешной темноте пар изо рта. Ерунда, конечно, но его это обеспокоило. Пар мог выдать его. Поэтому он поднял руку и, согнув в локте, уткнулся в предплечье лицом.