В Объятиях Соблазна
Шрифт:
— Убери, — процедила сквозь зубы. — Видеть не желаю.
Ханна растерянно захлопала глазами, прижав букет к груди.
— Но мисс Элизабет… Может, не стоит так горячиться? Вдруг это знак, что синьор Марко хочет помириться? Попросить прощения за…
— Ханна, ты смеешься? — резко оборвала я. — Какое еще прощение? Этот подлец опозорил меня перед всем светом! Растоптал мою честь, разбил сердце. А теперь, видите ли, решил загладить вину парой жалких цветочков? Нет уж, увольте!
Служанка вздохнула и понуро опустила голову. Видно
— Ладно, делай что хочешь, — устало махнула я рукой. — Хочешь — поставь в вазу, хочешь — выброси. Нам пора собираться. Экипаж уже ждет.
Ханна покачала головой, но спорить не стала. Молча отступила, освобождая проход. И тут же поставила злополучный букет в вазу.
А я, чувствуя, как к горлу подступают слезы, заметалась по комнате. Схватила саквояж, принялась сгребать пожитки. Остатки косметики, шляпки, перчатки — все полетело как попало, вперемешку. Сверху я бросила смятые листы бумаги — те, на которых пыталась излить боль своей истерзанной души. Нет, к черту! Не стану больше распинаться в признаниях. Я все решила.
Рывком застегнув саквояж, я окинула комнату прощальным взглядом. Вот и все. Конец моим венецианским каникулам, конец глупым мечтам. Прощайте, сеньор Альвизе! Надеюсь, когда-нибудь ваша совесть проснется. И вам станет стыдно за все, что вы со мной сделали.
С этими мыслями я решительно вышла из комнаты, не оглядываясь. Быстро спустилась по лестнице, чеканя шаг. Слишком много воспоминаний будил этот дом. Слишком больно было осознавать, что я покидаю его вот так — тайком, словно воровка.
Но вдруг на первом этаже мелькнуло что-то яркое. Я вскинула голову — и похолодела. У распахнутых дверей, небрежно опершись о косяк, стояла Лаура.
Первая куртизанка борделя щурилась, разглядывая меня с ехидной усмешкой.
— Надо же, кто пожаловал! — протянула она, стряхивая пепел с мундштука. — А я-то гадала, куда это вы собрались. Никак сбегаете, синьорина? И даже не попрощавшись с благодетелем? Ай-яй-яй, как некрасиво!
Я застыла, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Только не сейчас! Только не очередное унижение, когда нервы и так на пределе.
— Лаура, прошу вас, — процедила, пытаясь обойти куртизанку. — Мне сейчас не до препирательств. Будьте любезны, пропустите. У меня дела.
— Дела? — ухмыльнулась та, не двигаясь с места. — Это какие же? Неужто к новому любовнику торопитесь? Так я вам вот что скажу — не старайтесь особо. Все вы на одно лицо, гордячки недотроги. Сперва из себя неприступных строите, а как припечет — к первому встречному в постель прыгаете.
От злости у меня потемнело в глазах. Вот стерва! Как смеет меня оскорблять? Да еще и намекать на…
Но не успела я и рта раскрыть, как Лаура вдруг рассмеялась. Громко, искренне, до неприличия
— Расслабьтесь, синьорина! Можете быть спокойны — Марко вам больше не помеха. Этот франт только мой. Ну а вы летите на волю, ищите другого покровителя. Глядишь, в следующий раз повезет больше.
И она похабно подмигнула, поигрывая мундштуком.
Дыхание перехватило от бешенства. Нет, это уже ни в какие ворота! Меня, наследницу древнего рода, смеет поучать продажная девка? Да как у нее только язык поворачивается!
— Благодарю за заботу, — процедила с ледяной учтивостью. — Однако я сама в состоянии о себе позаботиться. Без покровителей и прочих сомнительных личностей. Вы путаете леди с продажными девками, готовых лечь под любого, кто звенит кошельком.
Лаура дернулась как от пощечины. В глазах полыхнула такая ярость, что я невольно попятилась. Кажется, на сей раз я все же перегнула палку.
На миг повисла напряженная тишина. Мы буравили друг друга злобными взглядами, как два бойцовых пса перед схваткой. Того гляди сцепимся не на шутку! Но вдруг губы Лауры растянулись в ехидной усмешке. Она картинно поправила растрепавшиеся локоны и промурлыкала:
— Ох, леди, леди! Вся такая из себя недотрога. Только знаете, куда приводят ваши хваленые принципы? Прямиком на паперть, в старые девы! Будете куковать одна-одинешенька, пока такие как я пожинают плоды страсти.
Она торжествующе оскалилась и подалась вперед, глядя мне прямо в глаза.
— Вот я, например. Знаете, чего добилась? Не только заполучила самого завидного жениха Венеции, но и наследничка ему подарю. Причем совсем скоро, хи-хи! Так что пока вы тут ломались да строили из себя невесть что, мы с Марко времени зря не теряли. Утешались, так сказать. И весьма продуктивно, как видите!
С этими словами она игриво похлопала себя по животу. В ее глазах плясали дьявольские огоньки — злорадные, уничижительные. Будто раскаленные иглы впивались в мою истерзанную душу.
У меня потемнело в глазах. Мир поплыл, в ушах зашумело, словно морской прибой. Что? Быть того не может! Только не говорите, что эта шлюха… К горлу подступила тошнота — будто желчью захлебнулась.
— Да-да, не удивляйтесь! — торжествующе подхватила Лаура. — Марко наградил меня дитятком.
Пошатнувшись, я схватилась за створку двери. Перед глазами поплыли багровые круги.
— Что ж, поздравляю, — процедила холодно. — Уверена, ребенок будет счастлив расти в атмосфере разврата и обмана.
И, больше не говоря ни слова, вылетела за порог. Прочь, прочь отсюда! Подальше от ехидного смеха Лауры, от паучьих сетей интриг, от всей этой грязи и мерзости, что отравляла душу.
Карета уже ждала. Я рванула дверцу, упала на сиденье.
Хлестнул кнут. Экипаж сорвался с места, увозя меня прочь от «Палаццо Контарини». Прочь от разбитых надежд и несбывшихся грез. Прочь от подлого обманщика, растоптавшего мою гордость и….любовь?!