В объятиях заката
Шрифт:
Ну, не на изнасилование. Но она давала тебе понять, что хочет этого, касаясь тебя, стараясь услужить тебе этими распущенными волосами… А то, что она вечно попадалась тебе на глаза в полураздетом виде?
Случайности.
Так ли?
Да, скорее всего.
А думал ли ты о Виктории так же, как о ней? Чувствовал ли, что буквально взорвешься, если не увидишь ее, не коснешься, не соединишься с ней?
Не помню.
Нет, помнишь. Не было такого! Ты любил ее, но она не занимала все твои мысли. Именно это и бесит тебя, не так ли? С этой девушкой было в десять раз лучше, чем с твоей женой, с любой другой женщиной. И ты не сможешь этого забыть.
Смогу!
Сомневаюсь. Ты опять отвердел как скала, думая о ней.
Да, да, да! Это было потрясающе, и я хочу ее опять. Черт возьми, что же мне делать?
— Хорошо вот так на время избавиться от всех этих типов, — заявил Скаут.
— Да, — лаконично ответил Росс.
Сейчас время ужина. Она склонилась над костром, и щеки ее покраснели от тепла. Вот он вышел из-за фургона, после умывания, они взглянули друг на друга, и она облизнула губы, как обычно это делает, когда нервничает.
— Эта девчонка Уоткинсов с ума меня сводит. Ну и сучка, — произнес Скаут, вскрывая пачку жевательного табака. Он предложил Россу, но тот отказался. — Знаешь, что она вытворяет?
— Что? — машинально спросил Росс.
Боже, погрузиться в тело Лидии — это как найти настоящий дом впервые в жизни. Он намеревался взять ее быстро, жестко, без эмоций, но лишь коснулся ее и понял, что не сможет. Это было слишком хорошо. Разве она не обняла его? Или ему просто хотелось помнить это?
А Скаут продолжал свой рассказ.
— Ну вот, я поиграл с ней немного, а она теперь заговорила о свадьбе, детях. — Его изумление было искренним. — Я скажу тебе одну вещь. Она крутая баба. Ты как, не пил из этого колодца? Конечно, нет. Да и зачем, при такой аппетитной женушке, которая ждет тебя каждую ночь?
Росс снялся с места как молния. Он пнул Скаута в грудь двумя ногами, опрокинув его навзничь. Тот не успел прийти в себя, а Росс уже оседлал его, уперся в него коленом и, взяв за подбородок, потянул назад. Скаут услышал, как курок пистолета щелкнул возле его черепа. Когда и как этот человек выхватил пистолет из кобуры, Скаут так никогда и не узнал.
— Ну, что ты еще скажешь о моей жене? — Интонации голоса Росса испугали Скаута больше, чем та скорость, с которой он действовал.
— Я… нет, — выдавил он. — Я ничего не хотел сказать. Клянусь, ничего… А-а-а-а-а! — закричал он, а Росс все сильнее вдавливал в него колено. — Клянусь, я не имел в виду ничего плохого.
Постепенно Росс ослабил хватку. Он медленно встал, отпустил курок, вернул пистолет в кобуру.
— Вот теперь я чувствую, что проголодался, — произнес он голосом, столь же холодным и железным, как дуло пистолета, которое Скаут продолжал чувствовать возле виска.
Он боязливо поднялся и увидел, что Росс спокойно накладывает бобы в жестяную тарелку. Скаут и раньше подозревал, что Коулмэн чужак среди переселенцев. А теперь убедился в этом. У этого человека в прошлом явно была тайна, но он, Скаут, не такой идиот, чтобы доискиваться, какая именно.
Лицо Ма было каменным, когда Бубба, не поднимая глаз, вошел в круг, освещенный костром. Парень едва касался земли. Он просто плыл в состоянии полной эйфории.
— Могу ли я спросить, где ты был? — Мощный голос Ма грянул, как гром, и вернул его с небес обратно на землю.
— Ну…
— Я отлуплю вас обоих, — сказала мать, потрясая ивовыми прутьями. — Тебя послали за хворостом, и с тех пор никто о тебе и не слышал. Где был ты и твой братец? Вот выдеру вас обоих вместе!
— Люк не вернулся? — Бубба изо всех сил пытался прояснить свои мысли. Присцилла не только истощила его физические силы, но, похоже, высосала и мозги. Когда он понял, что Люк не сдержал слово, он разозлился не меньше Ма.
— Нет. Его нет. Чем вы оба занимались?
— Мы… это… мы пошли за хворостом, и Люк вызвался принести его к костру.
— Но он этого не сделал, и мне пришлось послать за хворостом твоего отца, хоть он и устал. Ну?
— Но он обещал. Я не знаю… Наверное, он в загоне, возится с лошадьми мистера Коулмэна… Он сказал…
— Нет. Его там нет. Я послала Мэринелл проверить. С лошадьми Лидия. Атланта сказала, что Люка нет нигде в лагере. Если ты покрываешь какие-то его безобразия… — Мать потрясла пучком ивовых прутьев.
Бубба надеялся, что Присцилла не слышит этого. Она станет смеяться над ним. Быть мужчиной весь день, а вечером получить порку, как мальчишка…
— Нет, Ма. Клянусь… он…
Бубба замолчал, он понял, что мать больше его не слушает. Внезапно она уронила связку прутьев. Ее темная, загрубевшая от работы рука поднялась ко рту, и впервые в жизни Бубба увидел, как побелели щеки его матери, когда, оттолкнув его, она, спотыкаясь, пошла вперед.
— Миссис Лэнгстон, — тихо сказал Мозес, — я нашел его там, в лесу.
Он нес Люка, который выглядел удивительно юным и маленьким на руках у Мозеса. Горло его прикрывал платок, но все равно была видна резаная рана. Ворот его рубахи затвердел и покраснел от крови.
Бубба прислонился к колесу семейного фургона, и его стошнило.
XIV
Лидия смотрела в зияющую в земле квадратную дыру и отказывалась верить, что сверток, покоившийся на дне, это и есть жизнерадостный шалун Люк Лэнгстон. Мрачно и молча стояли скорбящие, пока мистер Грейсон совершал краткий обряд погребения. Это была вторая смерть в караване с начала путешествия. Хоронили без гроба. Просто не было времени его сделать или купить.
Слезы струились по щекам Лидии, и она даже не пыталась их вытирать. Слава Богу, Ли на ее руках вел себя тихо. Чувствовал ли он всю трагичность ситуации, напряжение, охватившее взрослых?