В оковах его власти
Шрифт:
Я просто наслаждался времяпровождением с ней. Она меня слушала, я говорил. Она говорила, а я молчал. Мы молчали каждый о своем. И это все, что мне позволено. Просто насладиться общением и отпустить. А для утоления голода у меня имелись другие, целый список длинноногих, худых, в меру упитанных, с тройкой, двойкой или с пятеркой, блондинок или брюнеток и даже с розовыми волосами. Да, пожалуй, в это мне и стоит сделать уклон.
Окинув взглядом зал, я не заметил девчонку, и почему-то был уверен, что именно тут ее нет, но что-то все равно не давало мне расслабиться. И это «что-то» крепко ухватило меня за яйца.
Худощавая администратор улыбнулась фальшивой улыбкой и повела меня вглубь зала, где находились випки.
И перетупив порог одной, я застал Михаила Львовича, восседающего на мягком кресле вместе с длинноногой красоткой, которая у Порока была на хорошем счету и обслуживала только дорогих и именитых гостей.
—Александр Павлович, а вот и вы, а я заждался, — оторвавшись от девицы, гнусаво проговорил столичный прокурор. У нас с ним своя история, которую мне бы очень хотелось бы забыть, но увы и ах. Такие вещи обычно не забываются.
—Львович, — криво ухмыльнувшись, я приветственно кивнул и уселся в кожаное кресло, лениво скользя взглядом по точеной фигурке, но, как назло, в штанах было глухо. Реакции ноль, хотя девушка передо мной была скорее раздета, чем одета.
—Нехорошо получилось, что я тебе подарок не организовал, айн момент, — ссадив с рук девицу, Львович схватился за телефон и начал кому-то звонить, но я его опередил, отмахнувшись от его идеи. Все равно я был не в нужном настроении.
—Не нужно, я сегодня пас.
Наверное, скажи я ему сейчас, что Земля квадратная, он бы меньше удивился.
—Саша, в твоем возрасте таких слов в лексиконе быть не должно в принципе, ты должен иметь все что движется, а что не движется, то двигать и иметь. Не пугай меня, сынок, — показательно похлопал себя по груди Львович, а затем закатил глаза.
—Устал я, Миша, да и мне пока нежелательно, — последнее слово я нарочно выделил, и тот моментально стушевался, принимая моя отказ не как предмет грубости.
В этот момент дверь випки распахнулась и даже сидя спиной к проему, я точно знал, кто именно зашел. Дыхание сперло моментально, а желание развернуться и посмотреть разрослось до невыносимых масштабов, но я запретил себе двигаться и только боковым зрением следил за сменяющейся обстановкой.
Маша несла огромный поднос с кучей тарелок. Уставший взгляд, волосы небрежно собраны в пухлую косу. Бледнее обычного, она сейчас смотрелась практически мертвецки. Что-то явно случилось с тех пор, как я ее видел в последний раз. Вчера.
ГЛАВА 8
МАША
Он приходил каждый день, садился и смотрел на меня издалека, попивая ром или виски, а потом просто просил с ним побыть и поговорить. Меня никто так ни о чем не просил, словно от этого могла бы зависеть, по меньшей мере, его жизнь. Каждый раз я понимала, что мне не стоило этого делать, но все равно в конечном итоге я садилась и слушала, а затем говорила сама обо всем и ни о чем. Говорила, вперившись в выточенные черты лица, в глаза, способные поглотить своим необычным светом. В коричневую кляксу на одном из глаз.
Меня завораживала способность мужчины одним своим видом внушать людям повиновение, граничащее с покорностью. А потом говорил он, и я терялась в своих ощущениях на этот счет. Их было слишком много, лавиной меня накрывало эмоциями.
Мысленно я говорила себе, что он женат, у него взрослый сын, должность, до которой мне очень далеко, а еще и прорва разницы в возрасте. Все это горело для меня красными фонарями, толкая к единственно правильному решению — отказать в следующий раз, но в последующий раз я все равно делала то же, что и обычно, несмело улыбалась и покорно шла за ним, порой еще и моя рука покоилась в его крепко сжатой ладони.
Стоит ли говорить, что в коллективе пошли разные разговоры? Конечно, все теперь точно знали, кто будет обслуживать мэра, как только он придет. И от этого скрежетали зубами, ведь он всегда оставлял щедрые чаевые, порой они равнялись моей месячной зарплате. И сколько бы раз к нам невзначай ни заходила администратор или другие официанты, они видели непременно одно и то же — мы сидели и разговаривали. Тут, конечно, уже ничего не припишешь, если все видели одно. Но по их поведению было видно, что ребятам очень бы хотелось сказать, что я с ним сплю.
—Что ему от тебя надо? — злобно прошипел Ваня, когда я под утро уже собиралась домой. Мы хоть и работали до последнего клиента, но позже четырех утра не заканчивали.
В голосе звучало недовольство и чуточка…страха?
—Мы просто разговариваем, — отмахнулась я, криво ухмыльнувшись. Переживать и правда было не о чем, ведь я точно знала, что с Беловым была в безопасности.
—Не может взрослый мужик просто разговаривать с молоденькой и красивой девушкой ВСЕ ВРЕМЯ. Ты ведь понимаешь это? Вот же грязный извращенец. Откажи ему, или лучше…дай я с ним поговорю, — Ваня был импульсивен в своих порывах, но я точно знала, что он хотел как лучше. Вот только защита мне была не нужна. Я слишком четко понимала, что откажи я ему— проблем не будет, Белов просто отойдет в сторону. Что-то давало мне непоколебимую уверенность в этом.
Но правда в том, что мне эти разговоры были также нужны, как и ему. Смешно сказать, но я растворялась в них.
—Вань, он не сделал ничего плохого. В том, что он хочет со мной говорить, нет ничего предрассудительного.
—Ну, конечно, ты просто не видишь, как он на тебя смотрит. Как на кусок мяса, — эти слова ударили мне в спину холодным порывом воздуха, отчего по телу табуном прошлись мурашки.
Я не видела подобного взгляда, мне он казался печальным и расстроенным, но мастерски скрытым за непроницаемой ширмой. Однако от слов Вани внутри все перевернулось сейчас…неужели я могла бы ему нравиться? Да ну бред же, я ведь самая обычная, да и он женат. К тому же, ели бы я ему нравилась, он бы точно вел себя иначе и уже показал свою суть, но он меня не тронул.
Сердце побежало вскачь, я глубоко втянула воздух прокуренного помещения, а потом перевела потерянный взгляд на Ваню.
—Не преувеличивай, такого ведь нет.
Но он смотрел на меня свирепо, брови были сдвинуты, губы сжаты в прямую линию, и всем своим видом он показывал, что нет — он не шутил.
Я бы может и думала об этом чуточку дольше, если бы вскоре на меня не обрушились очередные семейные проблемы, навалившиеся на голову внезапно и резко, впрочем, как и всегда. Отцу резко стало плохо, и вопрос с пересадкой печени встал настолько остро, что откладывать его уже было нельзя. Чревато и опасно.