В открытом море(изд.1965)-сборник
Шрифт:
Тихоходный тральщик «Пеликан» был самым неказистым военным кораблем Балтийского флота. До войны этот тральщик вел трудовую жизнь буксирного парохода, таскавшего за собой по рекам и каналам Мариинской водной системы плоты и баржи.
В свежую погоду речники не решались на «Пеликане» выходить на просторы Ладожского озера, а обходили его спокойным каналом, так как судно заливало волной.
Еще при рождении, когда на буксирном пароходе были установлены котлы и паровая машина, он поразил судостроителей своим странным видом: нос у него нелепо задирался вверх, а корма глубоко сидела в воде.
— Не пароход, а пеликан
Конструктор попытался переместить машины, выровнять своего первенца, но у него ничего не вышло. И кличка «Пеликан» стала именем буксирного парохода. Плавать на «Пеликане» считалось наказанием. На него посылали служить самых недисциплинированных и неряшливых речников. За долгий срок плавания он приобрел столь неопрятный и запущенный вид, что, наверное, более чумазого парохода не было ни в одном водном бассейне страны.
В первый же год войны, когда началась всеобщая мобилизация, «Пеликан» попал на военную службу. Его командир и военком встретились в ленинградском полуэкипаже. Старший лейтенант запаса Чариков прежде служил на Тихоокеанском флоте, а политрук запаса Соловой — на Северном. Оба они никогда не плавали на тральщиках, но свое назначение приняли с воодушевлением и вместе отправились в Свирицу принимать новый корабль.
Увидев буксирный пароходик, стоящий на реке, они оба помрачнели. Вид корабля не радовал глаз. Его обшарпанные мостик и рубка были скособочены, палуба захламлена, а труба помята и проржавлена.
— Неужто на нем воевать придется? — растерянно спросил Соловой у Чарикова.
— Товарищам на глаза не покажешься — засмеют! — хмуро ответил старший лейтенант. — Я ведь на миноносцах плавал. Ну и подсунули же нам кораблик!
Но на военной службе не поспоришь и не откажешься. Приказ следовало выполнять. Соловой с Чариковым прошли на буксир, познакомились с речниками и повели «Пеликана» вооружать на судостроительный завод.
На носу буксирного парохода заводские мастера установили пушку, а на корме — пулемет и тральные приспособления. От этой нагрузки «Пеликан» еще больше задрал нос и получил такой дифферент [12] на корму, что привальный брус [13] оказался на уровне воды.
12
Диферент — продольный наклон судна либо в сторону носа, либо — кормы.
13
Привальный брус — деревянный или металлический брус, опоясывающий судно; служит для смягчения ударов при швартовке.
Здесь же приняли новую команду, среди которой только пять человек были кадровыми военными моряками, а остальные — местные речники, пожилые совторгфлотовцы и рабочие судостроительного завода.
Перед новой командой военкому и командиру не хотелось показывать недовольства кораблем. Сделав вид, что все обстоит так, как и должно быть, они принялись приводить «Пеликан» в надлежащий военный вид.
Военком был человеком рослым, с могучей шеей и выпуклой грудью борца. Жесткие, почти соломенного цвета волосы над его лбом дыбились ежом. Пригладить их ему не удавалось ни водой, ни вежеталем, ни специальными повязками. Голосом он обладал по-боцмански зычным и нрава был веселого. Рядом с ним работалось легко, потому что Соловой, по-медвежьи ворочая тяжести, то и дело сыпал прибаутками, а если от других слышал меткое словцо или удачную шутку, то оглушительно хохотал. Молодежь тянуло к нему.
Командир, который лет на пять был старше военкома, держался солиднее: шагал неторопливо, говорил негромко, но внятно и заставлял повторять приказания слово в слово. Видимо, сказывалась его гражданская профессия: он служил воспитателем в ремесленном училище. Развязности и расхлябанности Чариков не терпел и поэтому первое время старался быть строгим и даже придирчивым. Молодежь его побаивалась, а недавние рабочие — пожилые матросы — говорили:
— Без строгости на военной службе не обойдешься. Только бы справедливым оказался да побольше о команде заботился. А те, что первое время папиросками угощают и по-разному подлаживаются к нашему брату, потом паршивыми людьми оказываются. Не для забавы мы готовимся, а воевать. Тут твердая рука требуется.
Матросы видели, что командир не белоручка. Руководя авральными работами, он показывал, как надо из каждой щелки удалять грязь, как смывать каустиком въевшуюся сажу и драить палубу.
За десяток лет плавания грязи на буксирном пароходе накопилось столько, что ее выгребали лопатами и выносили из трюмов полными лоханками.
Все внутренние помещения на очищенном и отмытом «Пеликане» матросы покрасили светлыми красками, а борта и надстройку — шаровой, под серо-свинцовый цвет балтийской волны. И вот, когда буксир засверкал чистотой, на нем торжественно подняли военно-морской флаг и стали готовиться к походу.
В дни авральных работ вся команда «Пеликана» жила в казарме на берегу Невы. Теперь ее нужно было разместить в тесных помещениях буксирного парохода. И тут выяснилось, что м е ста на всех не хватает. Пришлось в кубриках привинчивать крючья для подвесных коек, а в каютках поселять по два-три человека.
Об офицерской кают-компании, конечно, и думать не приходилось. Столовую устроили под тентом на верхней палубе. А камбуз оказался столь крошечным, что кок с трудом протискивался в него и мог работать лишь при открытых дверях.
И все же, несмотря на все неудобства новой жизни, в Кронштадт пеликановцы пошли в приподнятом настроении.
Рулевые буксира прежде плавали по рекам, ориентируясь по береговым створам и бакенам. До этого похода им не приходилось иметь дела с компасом, поэтому они поглядывали на него с некоторой опаской и недоверием.
Под разведенными невскими мостами они проходили ночью, а в морской канал вышли на рассвете. Залив слегка туманился. Не было видно ни берегов, ни Кронштадта.
«Куда же теперь?» — растерялся рулевой. Он не понимал, чт о обозначают морские навигационные знаки.
Командир, стоявший рядом на мостике, сообщил, какой курс следует взять по компасу. Но для рулевого это был набор непонятных слов. Корабль у него стал выделывать такие зигзаги, что в любую минуту мог выскочить на отмель или сесть на камни.
Чарикову пришлось самому стать за руль и тут же в рубке учить речника, как пользоваться компасом.
В Кронштадт они все же пришли благополучно. Здесь корабль принял на борт снаряды, патроны, глубинные бомбы, дымовые шашки, несколько тралов с буйками, змеями, отвесами. В общем, нагрузился так, что еще больше стал походить на нелепейшего представителя водоплавающих птиц — пеликана. Однако это не помешало ему пойти на опробование своего оружия с группой тихоходных тральщиков.