В открытом море(изд.1965)-сборник
Шрифт:
Пробыв под водой часа три, Соловой помог трюмным машинистам заделать пробоину так, что вода едва лишь просачивалась. С нею могла справиться и маломощная помпа.
С наступлением темноты «Пеликан» вновь вышел в дозор. Добравшись до того места, где была замечена подводная лодка, Чариков повел корабль малой скоростью и приказал прощупывать дно ручным лотом — свинцовой гирей на тросе. Глубины здесь были небольшие — 25-30 метров. Лот мягко стукался о грунт.
«Если подводная лодка не сильно повреждена, то она, конечно, ушла, — размышлял Чариков. — Но могла и залечь на время, чтобы под покровом темноты всплыть и продолжать минирование».
Проверив дно на большом участке моря, старший лейтенант повел «Пеликана» обратно, идя гораздо левее, чем прежде. Но и здесь лотовый ничего не нащупал.
И только когда «Пеликан» шел третьим галсом, свинцовая гирька дважды стукнулась о какой-то металлический предмет.
— Стоп! Прощупать тщательней.
Заработали два лотовых. Металлическое тело, покоившееся на дне, оказалось довольно большим. По справке, оставленной сменившимися сторожевиком, в этих местах корабли не тонули.
«Значит, на грунте подводная лодка, — заключил Чариков. — В каком же она состоянии? Фашисты, наверное, сейчас вслушиваются и ждут: что же предпримет появившийся над ними корабль? Но что мы им сделаем, когда не осталось ни одной глубинной бомбы?»
Сбросив для отметки буй с флажком, старший лейтенант задним ходом отвел корабль на фарватер и приказал комендорам развернуть ствол пушки на буй и держать это место под прицелом. Подводная лодка могла неожиданно всплыть. Чариков понимал, что если подводникам удастся выскочить на верхнюю палубу и стать к своим пушкам, то «Пеликану» несдобровать. Поэтому он сам оставался на мостике, курил в кулак и вслушивался.
В первом часу ночи на западе послышался шум моторов. Сигнальщик «Пеликана» фонарем потребовал опознавательные. В ответ вдали замелькал огонек. Это был «морской охотник» — один из конвоиров, сопровождавших караван кораблей, идущих с Ханко по северному фарватеру. Получив предписание штаба, катер МО развил такую скорость, что обогнал караван миль на двадцать пять.
Запустив шумопеленгатор, акустик «морского охотника» прислушался к тому, что делается на подводной лодке, но признаков жизни не обнаружил.
Дважды пробомбив то место, где был сброшен буй, командир «охотника» осветил прожектором вспененную поверхность моря и крикнул в мегафон:
— Глядите, сколько соляру всплыло! Словно под водой нефтяной фонтан бьет. Теперь капут субмарине, можете не сомневаться.
На всякий случай катерники еще раз включили шумопеленгатор и долго прослушивали глубины.
Ночь была очень холодной. Поверхность моря покрылась «салом» — скоплением еще не смерзшихся ледяных игл.
В третьем часу ночи, разводя большую волну, мимо «Пеликана» прошел ханковский караван — два тральщика и транспорты с войсками, танками и пушками. Вместе с караваном исчез во мгле и «морской охотник».
Перед рассветом со стороны шхер задул резкий северный ветер. Температура стала быстро понижаться. Ртуть в термометре за какой-нибудь час спустилась на четырнадцать градусов ниже нуля.
Вокруг «Пеликана» скапливалась колышущаяся ледяная каша, готовая в любой момент застыть твердой коркой.
Опасаясь, что корабль вмерзнет в лед посреди залива, Чариков направил его к острову. Полукруглую бухту уже затянуло синеватым льдом. Лед еще был не толстым, легко ломался под форштевнем. «Пеликан» без особых усилий подошел к деревянной пристаньке.
Мороз все усиливался. Днем финские шхеры вдруг превратились в неистощимые фабрики льда. Лед, выталкиваемый северным ветром, выплывал из шхер в залив и срастался в огромные поля.
Чариков, с беспокойством следивший за тем, что творится на море, по радио известил свой штаб о создавшейся обстановке. В ответ от командования пришло приказание, в котором предлагалось немедля покинуть охраняемый участок, уйти к соседнему острову на южном фарватере и там дождаться каравана кораблей, возвращавшихся в Кронштадт.
На берегу хранились добытые с затонувшего транспорта бочонки с селедкой, с маслом и тонн тридцать угля. Не оставлять же такое богатство на острове, когда в блокадном Ленинграде не хватает продуктов и горючего! На тральщике был объявлен аврал, и вся команда занялась погрузкой.
Из бухты «Пеликан» вышел в пургу. Ветер, завывая, гнал на юг колкую, как стекло, ледяную пыль. Побелевшие огромные поля покрывали море, лишь кое-где виднелись темные разводья.
— Придется полавировать, — сказал Чариков. — С нашими силенками напролом не пройдешь.
И он более часа осторожно вел корабль, отыскивая проходы и разводья среди ледяных полей.
Потом «Пеликан» попал в густое месиво колотого льда. Льдины ударялись о днище, бились о борт, обдирали обшивку, попадали под работавший винт. В трюме у машинного отделения вновь открылась течь. И вот тут, как назло, лопнул штуртрос, поворачивающий руль.
Пока ремонтировали его, льдины, наползавшие впереди одна на другую, смерзлись и создали торосистый непроходимый барьер. Сколько «Пеликан» ни тужился, ни пыхтел, но дальше продвинуться не мог.
Оперативный дежурный штаба — молодой капитан-лейтенант, узнав о бедственном положении «Пеликана», задумался: что же делать? Работа ледокола обойдется гораздо дороже, чем стоит сам тральщик.
— Посылать ледокол не следует,— после подсчетов доложил он командиру соединения. — «Пеликан» сейчас годен лишь на слом.
Соединением кораблей, охраняющих залив, командовал капитан первого ранга — пожилой моряк, лет тридцать проплававший на разных морях. Он взглянул из-под насупленных седых бровей на франтоватого капитан-лейтенанта и спросил:
— Что же вы предложите?
— Передать шифровкой, чтобы команда утопила корабль и по льду пешком добралась к южному фарватеру, — без запинки ответил тот.
— Та-ак, — неопределенно протянул командир соединения и, продолжая глядеть колючими глазами на капитан-лейтенанта, поинтересовался: