В ожидании рассвета
Шрифт:
«Чего она хочет от меня?»
«Да!»
«Опять ты…»
«Да! Да! Пей её, дитя!»
«Я точно схожу с ума…»
Вдруг его сознание поплыло и опять накрылось покрывалом отрешённости. Маг взял кинжал и быстро ткнул им руку девушки.
— Так надо. Дай руку.
Разрез лежал чуть ниже кисти, багровые капли украшали его. Маг приблизился к ним губами. Чем меньше таланта, тем темнее кровь…
Хеда посмотрела на него круглыми глазами.
— Что ты… А, ты хочешь сделать мне приятно? Или чтобы микробы не попали?
Фарлайт лизнул густую жидкость.
— Ну всё, хватит, мне уже не больно.
Маг и не думал останавливаться — он снова приблизился к тому состоянию, как когда он впервые попробовал чистую энергию в Ихритте.
— Перестань…
Их будто накрыло колпаком — звуки с улицы уже не доносились, а в тишине раздавался стук двух сердец.
— Это уже не смешно!
Хеда отдёрнула руку, но маг потянулся следом, не отпуская её. Ему показалось, что он пьёт из сосуда, опустошённом уже на четверть. Селянка не решалась отпихнуть Фарлайта, пока не почувствовала, что жизнь покидает её.
— Я буду кричать!
Девушка всё-таки толкнула его и отползла в угол кровати. Отсветы мерцалок упали на лицо мага. Он усмехнулся и произнёс:
— Не сопротивляйся, иначе будет больней.
Хеда закричала, но её голос не проникал сквозь магический колпак.
— Вообще, ты должна подчиняться мне добровольно, ты же бескастовая.
Хеда смирилась.
— Пожалуйста, возьми, что тебе нужно, и оставь меня…
Запястье больше не кровоточило. Кинжал опять прикоснулся к тонкой руке.
— Я-то думала, что тебе от меня нужно другое… — горько произнесла девушка.
— Я же не человек.
Энергия потекла непрерывным потоком, подчиняясь направляющей магии. Возможно, существовали другие способы получать её, но маг не знал о них, и поэтому самым удобным ему представлялось тянуть её с кровью.
«Да, энергия в юном теле совсем не та, что в гнилом дереве!»
Сосуд опустел уже наполовину. Рефлексы обострились. Каждая молекула воздуха ощущалась отдельно, оставляя собой особый, неповторимый образ и свою историю букета запахов и мест, где частице удалось побывать. Не пора ли остановиться? Хеда давно лежала без сознания, вся в поту — мокрая, как будто вылезла из озера.
Фарлайт словно очнулся. Его охватил ужас.
«Как я мог опуститься до такого?»
Вкус крови на языке был терпким и невообразимо противным. Маг забегал по комнате в поисках стакана с водой, а когда нашёл его и поднёс дрожащими руками к губам, то не смог испить ни капли — желудок и так был полон жидкости.
Взгляд его снова упал на Хеду.
Руки сами собой сложились в лодочку, затем правая приподнялась и описала круг над левой, которая слегка изогнулась. Пальцы сплелись и резко отстранились друг от друга, и меж ладонями замерцал дымок. Маг дунул, направив дымку к Хеде. Туман впитался ею, и на омертвевшем лице появилась улыбка, прилетевшая сквозь сон.
— Ух ты!
С целительством у него всегда были нелады — из пяти чар удавалась обычно одна. То, что он совершил сейчас, было высочайшим мастерством, но он не понимал, как проделал всё это.
«Думаю, за неё можно не волноваться.»
«Да.»
«О нет, оно всё ещё здесь!»
Его оплела навязчивой сетью сильная сонливость, и Фарлайт, свернувшись калачиком у ног девушки, мгновенно заснул.
Из листовки, распространяемой на Севере:
«Известно, что все больше право имеющих отрицают необходимость продолжения своего Рода. Они принимают обет неразмножения, и если и совокупляются, то мерзким способом, не приводящим к зачатию. Они утверждают, что постулат о посмертной неприкаянности для не продолживших Род — ложен. Как глубоко их заблуждение! Их не ждёт никакой „вечный покой“, они будут страдать, потерявшиеся меж духом и плотью, не способные родиться вновь!
В большой степени это тлетворное влияние мерзкой секты „Защитников чистой Тьмы“, вообразивших, что общая смерть есть единственное благо. Какую ещё чушь мы „узнаем“ от этого сборища маргиналов и наркоманов?
Если ваш знакомый или родственник попался в сети секты, не давайте ему смутить вас своей ересью! Уверенно отстаивайте свои убеждения!»
Из протокола совещания в лаитормском суде:
Флиатар Шрам: Эту секту давно пора запретить!
Норшал Змееносец: Нельзя, они все — из право имеющих.
Флиатар Шрам: Так давайте пересмотрим закон о свободе слова.
Норшал Змееносец: Оппозиция нужна, тем более такая безобидная, как «Защитники». Они же никогда не переходят от слов к делу, так что пусть болтают, сколько влезет.
4. Владыки
— Вот и всё, что я знаю, — заключила Нефрона. На самом деле, рассказывать о Тьме детям, которые за всю жизнь не выбирались дальше Северных деревень, можно было бесконечно, но магичка уже устала говорить.
— Как же у нас скучно, — расстроились дети.
— Почему? Города почти ничем не отличаются от вашей деревни…
— Неправда! Вы сами рассказали много о том, чего у нас нет!
«Зря, зря я заговорила с ними о городах,» — подумала Нефрона. — «Лучше бы рассказала какую-нибудь страшилку про драконов».
— А правда, что Рем уйдёт с вами?
— Да… Скорее всего.
Несколько десятков глаз, готовых заслезиться, воззрились на неё.
— Везунчик, — протянул мальчишеский голос.
Магичка посмотрела на его обладателя, который оказался точной копией Рема, только волосы его были не растрёпаны, а туго стянуты в хвост.
— С ним всегда так, — продолжил мальчишка. — Дуракам везёт, как говорят старики.
Детишки захохотали.
— Ты, наверное, Рим?
— Да. Разве моё имя что-то значит?