В ожидании рассвета
Шрифт:
Фарлайт был настолько мрачен, что даже не спросил, откуда в их компании появился Рем, которого тридан посадил на своего коня рядом с мешком. Мальчик был готов засветиться от счастья — до этого его восприятие мира ограничивалось крошечным участком земли, заключённом между отвесной стеной холма и частоколом.
Тьма… она совершенна, как дух, присутствующий везде и во всём, зачем нужно было осквернять ее творением плоти? Как теперь слиться с нею, вдруг даже смерть — неверный способ? Фарлайт искренне мучился оттого,
Пир во время чумы — вот что есть жизнь. Нефрона была одной из приглашённых на этот пир: она мурлыкала песню себе под нос и явно была довольна своим бытием. Ну как, как она не понимает?!
В первый час пути вдоль лесной границы никто из странников не проронил ни слова, но по его истечении маг предложил:
— Кнут говорил, этот путь опасен. Кто-то должен пойти вперёд, осматривая путь. Пусть это будут… — он осмотрелся и почему-то решил, что из женщин и детей хорошие разведчики получаются реже, чем из мужчин, — …я и Мирт.
Когда они опередили Нефрону, ведущую за повод коня с сидящим на нём Ремом, на двадцать шагов, тридан спросил:
— А ведь никаких монстров на нашем пути не предвидится?
Маг усмехнулся.
— Так ты хотел о чём-то поговорить с глазу на глаз? — Мирт улыбнулся.
— Люблю догадливых. Но ты, верно, думаешь, что я собрался говорить о личном, и здесь ошибаешься.
— Я весь во внимании.
— Что в последнее время слышно о знаменитых братьях Ядвире, Антире, Алфаре и их сестрице Адаре?
— Знаменитых? Я таких не знаю.
— Уверен? О них говорило раньше всё королевство. Непобедимые чемпионы. Они родились триста-четыреста лет назад. Ну же! И до сих пор должны быть живы или умерли совсем недавно.
— Нет, прости, я не в курсе. Что кто-то прожил триста лет… Я бы, наверное, знал. А с чего это ты решил меня расспросить? Да ещё без Нефроны?
Фарлайт приостановился, задумавшись, но вскоре вновь возобновил ход.
— Знаешь, я сначала думал, что ты — шпион. Но потом решил, что шпионом наняли бы кого-то поумнее.
— Ну, спасибо. И зачем же мне за вами следить?
— Слушай внимательно. Если со мной что-то случится, должен остаться тот, кто знает. Четырёх кшатри-рыцарей наделила силой сама Тьма. В противовес верховным судьям, которые пытались поработить её, подчинить, дав ей плоть… Когда рыцари набрались опыта, судьи решили их убрать. Я даже не знаю, живы ли они. Но если ещё живы, я должен их предупредить.
— Откуда ты знаешь?
— Тьма показала мне во сне.
— Ах да, ты же её фанат, — сказал Мирт, указывая на чёрные рисованные линии около глаз мага. — Извини, не помню, как вы себя называете…
— Защитники чистой Тьмы.
Мирт помешкал, не зная, как выразить свои слова помягче.
— Если тебе снился сон, это ещё не значит, что он… э… показывает правду.
— Если ты идиот, это ещё не значит, что все вокруг — тоже идиоты, — отрезал маг.
Сероватый песок и мелкие камушки шуршали под ногами. По правую руку вдалеке виднелись верхушки деревьев-столбов Ихритта. Мирт только сейчас заметил, как шумно сопит маг, звуки его одышки разносились, наверное, на многие мили вокруг.
— И ещё хотел спросить, почему тебя в деревне называли Великим? Не помню точно, когда именно я видел тебя, но тогда на твоём медальоне было четыре луны, ты даже не мастер.
— Хитрить умеют не только триданы… Всё равно медальон мой сломался.
Фарлайт вытащил лунник через ворот.
— О Тьма!
Медальон окружали два тёмных и шесть отчётливо горящих полумесяца.
— Ничего себе! — елевыдохнул Мирт. — Ты, наверное, самый молодой из тех, кто достиг шестого ранга…
Они стояли, уставившись на медальон, не понимая, как за два дня можно так вырасти в ранге.
— …Помогите!
Стидх отчаянно рвался, а Рем вцепился в его гриву и с ужасом смотрел вниз. Конь медленно увязал в земле, с каждым рывком опускаясь всё глубже. Нефрона лихорадочно вытаскивала из памяти заметки о том, как надо вести себя на болоте, но серый песчаник, вопреки всем законам, тянул её вниз с той же скоростью, что и коня. Она начала вспоминать магические действа, способные помочь, но их словно и не бывало в её голове. Понимая, что ничто не помогает, она закричала.
— Я создам иллюзию! — воскликнул Мирт.
— Зачем?
— Мой конь пытается вырваться и может ударить её!
Триданская иллюзия, в отличие от магической, создавалась не на местности, а подавалась непосредственно в мозг жертве, поэтому Фарлайт мог только догадываться, что изобрёл его попутчик. По-видимому, план сработал, так как Нефрона медленно поползла в сторону.
«Думай, думай!» — хлестал себя мысленно маг. Гениальные идеи не желали посещать его, и он закричал:
— Тьма! Ты давно уже не более чем раб поганых властолюбцев! Где твоя мощь? Если она есть, яви её!
Ноги Фарлайта тут же подкосились, он упал на спину и проехался, а внутри него прозвучали слова:
«Никогда не называй меня рабом!»
Его вдавило в землю неосязаемым прессом. Грудная клетка не могла шевельнуться, чтобы впустить в себя воздух, глаза засыпало песком.
«Это конец?»
Давящая его сила пошла глубже, просочилась в него, готовая разорвать изнутри, но вдруг успокоилась и рывком подняла мага с земли, поставив сразу же на ноги.
Пальцы мага, ведомые невидимой силой, очертили в воздухе крест и заиграли, складываясь в немыслимые знаки. Стидх, Рем и Нефрона взлетели и, будто отброшенные взрывом, молниеносно отправились в стороны. Все чувства мага притупились, звуки, перед тем как достичь его ушей, будто проникали через вату.