В ожидании Романа
Шрифт:
Дома ничего не стал рассказывать. Положил деньги перед Дашей, сказал, премия. Ноги лечил втихаря. Сначала отлежался в соленой ванне. Потом мазал синяки и ушибы мазью, а ссадины – зеленкой. Даша заметила, что муж прихрамывает, но он отговорился случайным падением с лестницы.
Второй его бой случился два-три месяца спустя. Ноги зажили, мышцы налились от усиленных тренировок, в глазах появился азарт, интерес, уверенность. Но... видимо, прав был тот мудрец, изречение которого когда-то давно прочел Степан, не помнил где, не помнил по какому поводу, но сам афоризм запомнил, поскольку уж очень сомнительным показалось ему
В этот раз его избили так, что он буквально залил кровью весь ринг. Кровь капала из носа, сочилась из брови. Кровоточили ссадины на руках. Он еле-еле успевал уворачиваться от ударов. И хотя его сильные кулаки тоже достигали цели, бой он явно проигрывал. Устал чертовски. Не хватало дыхания, пересохло горло, перед глазами плясали звездочки... Степан понимал, что сегодня – не его день. Публика ревела. Многие помнили прошлый выигрыш Степана и поставили на него. Новичок всегда привлекает внимание, тем более если новичок – победитель. А тут на тебе – проигрывает. Судья уже пару раз пытался остановить игру, поскольку правый глаз Степана заплывал, превращаясь буквально за считаные минуты в темно-сизый фингал, кровь капала, не переставая... Из носа, из разбитой губы...
Да... просчитался Степан. Не придал должного значения противнику. А противник-то оказался достойным. И скорее всего владеющим специальными приемами. Потому что в какой-то момент – Степан даже не понял, как это произошло – очутился он на полу. Противник грамотно перекинул его через бедро и проводил удушающий прием. То, что помимо удушающего, прием был еще и болевым, говорить не приходилось.
Степан сопротивлялся отчаянно. Хрипел, сопел, напрягал мышцы шеи. Тот продолжал давить... Степан почувствовал: еще чуть-чуть, и у него закружится голова. От нехватки воздуха, от боли, от отсутствия сил... Он сделал обманное движение – как будто силы кончились, как будто повисла голова, как будто безвольно опустились руки...
Противник, вероятно, тоже устал. Он тяжело дышал, пот струями стекал с шеи, с груди, капал на лицо Степана, лежащего в полуобморочном состоянии. Хватка его несколько ослабла. Противник, видимо, решил, что это окончание поединка. Зрители орали, свистели...
Степан, почувствовав ослабление хватки, неожиданно и с такой силой плюнул в лицо соперника, что тот чуть не захлебнулся чужой кровью и чужой слюной и сделал инстинктивное движение: утереться бы... Этого мгновенья хватило Степану: казалось, он собрал в свой удар все оставшиеся силы. Противник восседал над Степаном, лишая возможности передвинуться, перевернуться, встать... Однако нижняя часть тела оставалась относительно свободной. Степан согнул ногу в колене и с такой силой ударил мужика по спине, что тот от боли и неожиданности буквально рухнул. Застонал и рухнул... Степан продолжал долбить коленями по его спине. Потом сумел встать и в остервенении ударил ногой стонущего мужика. Удар пришелся в живот. Тот согнулся в болевом приступе. Захрипел, застонал.
А Степан как с цепи сорвался. Он продолжал наносить удар за ударом, буквально молотил ногами противника, который уже был не в состоянии ни сопротивляться, ни защищаться.
Зрители вскочили с мест. Кричали все. Шум стоял неимоверный. Судья еле оттащил Степана в угол ринга. Он был признан победителем, что явилось для него неожиданным. К его противнику подошел
Когда Степан вошел в квартиру, Даша в ужасе прижала руки ко рту и округлившимися глазами безмолвно смотрела на мужа. Тот молча положил деньги на стол. Пачка была внушительная.
–?Степа, что с тобой?! – со слезами в голосе спросила Даша.
–?Даш, дай поесть, а?
–?Да, да, конечно!
Степан жевал медленно, двигался медленно, говорил медленно. Да он и не говорил почти. Так, короткие фразы, типа: «дай соль» или «налей еще чаю». Казалось, каждое движение причиняет ему боль и буквально каждый жест дается с трудом. Даша тоже молчала: знала, что спрашивать бесполезно, что если сам не захочет рассказать, то никакими расспросами ничего из него не вытянешь.
Единственное, чем она поинтересовалась, так это деньгами. Просто кивнула в сторону пачки:
–?Ты что, отнял у кого-то?
–?Заработал.
–?Где?
Опять молчание.
–?Ну... я в смысле... не криминал? Не преступление?
–?Нет. Все по-честному.
И через минуту:
–?Даш, набери ванну. С солью.
Он знал еще с юности, что именно соленая вода хорошо снимает мышечные боли и помогает полностью расслабиться. Причем совершенно не важно, какая соль: морская, ароматизированная или обычная пищевая. Главное, чтобы вода была соленая.
...Было уже три часа ночи, когда они улеглись. После ужина, ванны, примочек Степан более-менее расслабился. Он даже позволил Даше намазать ему больные места мазью, хотя обычно ухаживал за собой сам. Казалось, он вообще не любил, когда к нему прикасаются. Может, поэтому и неласков был. Даже в те минуты, когда ласка необходима.
...Наутро лицо разнесло так, что идти на работу в таком виде оказалось немыслимо. Больничный тоже вряд ли дали бы. Если только, как говорится, зафиксировать побои. А это также не представлялось возможным, поскольку влекло за собой обращение в милицию. Степан позвонил сменщику, попросил отдежурить за него взамен на два дополнительных выходных. Тот согласился. У Степана появилась возможность хоть немного отлежаться.
Ребята вернулись из школы и не узнали родного отца. Не лицо – сплошной синяк.
–?Ой, пап! Чего это?
–?Да так... Упал с лестницы...
–?Часто ты падать стал.
–?Это что еще за разговоры? – Степан повысил голос. – И что это за сарказм в голосе? Ты, Яша, с отцом разговариваешь, между прочим.
–?Пап, да я чего? Я же так просто... узнать...
–?Сначала отожмись, а потом интересуйся!
Спорить было бесполезно. Яков пошел отжиматься. Степан встал над ним.
–?Все, пап! Тридцать!
Яша с трудом поднялся с пола. Дыхание было прерывистым, пот выступил на лбу.
–?Нет, не все! Теперь по десять на кулаках и на пальцах!
Яшка с огромным усилием подчинился. Каждое новое движение давалось ему с трудом. Он скрипел зубами, кряхтел, шумно выдыхал воздух. Руки дрожали, пот уже капал на пол тяжелыми каплями...
–?Ну что, выдохся? Кончился? Сдох? – издевался отец.
Сын молчал. Сидел на полу, обняв колени и облизывая пересохшие губы.