В ожидании счастливой встречи
Шрифт:
Валерий заказал ужин на всех. Он выпивал и танцевал то с одной, то с другой. Тоска не проходила. Поначалу будто притупилась, но потом заныла душа с новой силой. Валерий впервые присмотрелся к себе. И почувствовал неприязнь к тому Валерке-пижону, что бездумно радовался каждому дню, собственной удали, лихости, товариществу, к тому, кто как-то проглядел, когда доверие и нежность Татьяны перешли в отчужденность, раздражение и неприязнь.
«Маму переводят», — назойливо лезли в голову Татьянины слова. Валерий стал сам себе до того противен, что тут же подозвал официантку, бросил на стол деньги и, взяв сигареты, вышел. У подъезда стояло такси.
— Повезешь в Синегорье? — Валерий приоткрыл дверцу.
— Куда, куда? — не понял шофер.
Валерий повторил.
— Ты что, парень, пятьсот верст… До аэропорта, Пожалуйста, плати в оба конца.
Валерий упал на сиденье. В ушах еще ухал ресторанный барабан, но так и не мог заглушить Татьяниных слов: «Совести у человека нету». Валерий застонал.
— Заверни на сорок седьмой, в Уптар, — натужно попросил водителя.
…Дверь Валерию открыла Вера. Была она в халате, небрежно наброшенном на нижнюю рубашку.
— Ой, Валер! — радостно вскрикнула Вера и прикрыла ладонью грудь. — Вань, Вань!..
Иван не торопясь вышел из комнаты в трусах и облапил Валерия.
— Ну, брат, и накачался, — потянул он носом. — Снимай ботинки, влезай в мои тапочки, а то ноги задубели. — Он помог раздеться Валерию, повесил его куртку на вешалку.
— Неси, Вера, квасу! — крикнул Иван в комнату. — Сей момент мы тебя в люди выведем.
Вера принесла трехлитровую банку квасу. Она уже успела причесаться и надеть платье. Сбегала на кухню за стаканом.
— Пусть через «борт» пьет, сколько влезет… Землетрясение! — засмеялся Иван, разглядывая Валерия.
— Обвал, Ваня! Вот что, Ваня! Если не возражаешь, на пол упаду, а потом все по порядку…
— Это еще чего выдумал! На полу валяться. Безродный, что ли, — засуетилась Вера. — Только сменю белье, и ложись на кровать. Нам все равно уже вставать скоро… А вначале поешь с дороги. И не вздумай отказываться.
Вера убежала на кухню, а Иван склонился над Валерием.
— Мутит? Хлебни еще, отмачивай душу. Знаешь, как квас хорошо с похмелья.
Валерий помотал головой, словно у него зуб зашелся.
— Танька, — выдавил он из себя, — хвостом ударила.
— Понятно, — покивал Иван.
Подошла Вера, погладила Валерия по голове.
— Не горюй…
— Погоди, не мешай, когда мужики разговаривают, — отстранил Иван Веру.
— А то я не знаю Таньку, — взъерошилась Вера. — Я и сейчас скажу: красивая, не глупая, но с лица воду не пить. Всю жизнь за мамкиной юбкой. Все мама, мама…
— Пошли чай пить, холодец есть, — потянул Валерия Иван.
Вера встряхнула одеяло.
Валерий сходил под душ, вымыл жидким синим мылом голову, растерся полотенцем и бухнулся в кровать.
Прибирая на кухне, Вера тараторила:
— А Таньку, была бы моя воля, — кожаным бы ремнем…
— Не дал бог рогов? — подначивал Иван. — Завтра, считай уже сегодня, на рыбалку сгоняем. Собери, Вера, рюкзачок. В самый раз Валерке отвлечься.
— А отпустят тебя? — забеспокоилась Вера.
— Отгулы есть, — сказал Иван, — на лето приберегаю.
Он попробовал натянуть на валенки резиновые галоши — чуни.
— Подойдет. — Он снял чуни, рядом поставил пару для Валерия.
Вера укладывала в рюкзак еду.
Иван, сходил на работу, вернулся, а Валерий все еще спал.
— Вставай, засоня, крабов проспишь, — Иван потормошил Валерку за плечо.
— Дай попить, Вань!
Иван принес квасу.
— С Белугиным дотолковался, поедем, Валера, крабов ловить. Я вот и ряпушки на наживку расстарался, — Иван похлопал по целлофановому мешочку, торчащему из кармана. — Во! Уху будешь?
Валерий помотал головой, словно отгонял муху.
— Душа просит бури!.. Мы со Славкой договорились, — не обращая внимания на страдальческое лицо Валерия, продолжал Иван, — он нас оттартает на машине в залив. — Иван бросил Валерию брюки: — Одевайся!
Вячеслава Валерий хорошо знал, вместе на ЛЭП тянули провод. Валерий надернул брюки, умылся и только сел за стол, как на пороге появился Слава с корзинами.
— Привет, Валера! А мне сказали, ты дуба даешь, — Вячеслав пошел на кухню, тиснул Валерию руку.
— А это зачем? — кивнул Валерий на корзинки. — По грибы?
— Краболовки. Из моря крабов вычерпывать, цедить будем. Ты жуй веселее, Валера, время-то… засветло бы добраться, — поторопил Вячеслав. И было уже собрался выйти из кухни, но снова вернулся. — Что бесплодно переживать: набьем морду, заберем Таньку. У нас раньше всегда так было.
«Уже и Славке рассказал», — подумал неодобрительно о Иване Валерий, а сказал другое;
— У нее уже морячок-подводник.
— Ну и что такого? Эти моряки — кашалоты, — завелся Вячеслав. — А что, не так, что ли? На самом деле, думают, любовь хахоньки! Я бы влюбленным бюллетени давал. Одевайся, Валерка, там, на морском воздухе, я сам тебе сварю королевского краба.
Иван принес подбитый белой цигейкой костюм: штаны, куртку — и бросил к ногам Валерия.
— Надевай, Валера!
— Попроще, Ваня, вроде бушлата, нет?
— Да надевай. Или плохо живем, или мало кому должны? Вон Славка раньше на танцы в ондатровой шапке, и то по воскресеньям, ходил, а теперь нацепил на ухо соболя в крутит баранку.
— А куда мне беречь? Я только за колесом и на людях, а далее кто меня видит? Напяливай, Валер, ну что мы как неживые собираемся. Будешь разглядывать…