В ожидании счастливой встречи
Шрифт:
— Ты где так загорел, Валера? — поцарапала плечо травинкой Таня.
— В Гаграх, — засмеялся Валерий. — На Снежной долине, где еще.
— На лыжах?
Валерий положил Тане на спину руку и ощутил гладкую нежную кожу.
— А я русалка, — тряхнула головой Таня, и тонкие золотистые волосы рассыпались по лицу. На Валерия смотрели синие глаза. Только катер причалил к берегу, Валерий Таню под локоть, удочки на плечо — и на ручей. Таня только успевает снимать с крючка рыбу. Все ему в этот день удавалось: и рыбалка — хариусы сами на удочку нанизывались, — и костер с одной спички. Валерий
— Вот это заправка так заправка…
Капитан Коля с катера машет. Парни в кубрик.
— А ведь обещали в рот не брать спиртного, не сдержали слово, — досадует Таня. Валерия тоже позвали. Подождал, пока закипит ведро, снял пену, отложил на листки ложку, сбежал к воде и по трапу поднялся на катер. Таня только посмотрела ему вслед.
— Ну, вот теперь и не грех по грамульке принять, — встретил его кружкой капитан. — Теперь мы на якоре.
— Я пас! — отодвинул Валерий кружку. — Не люблю я эти грамульки-фитюльки. Обещали трезвость! — Валерий зыркнул на капитана и вышел из кубрика, парни за ним.
Девушки сбились у костра. Валерий подошел к костру и услышал обрывок разговора: «Пить можно было и дома, на берегу».
Валерий стал искать в траве ложку.
— Тань? — поднял он глаза на Татьяну и вопросительно посмотрел на девушек. — Вы что такие колючие? Ребята, посмотрите — нет ли тут черной кошки?
— Была нужда на вас смотреть, на таких, как вы думаете! Слово комсомольца, молодого человека — это что, пустой звук, шелуха ореховая?! Валера, ты можешь мне сказать?..
Валерий сунул нос в ведро. Глаза у рыб побелели — уха готова. Он прихватил пучком травы ведро, Таня бросилась помогать, сошлись нос к носу. Валерий поставил ведро к «столу».
Татьяна еще подалась к Валерию и, как ему показалось, сильно потянула носом, как якутская лайка, когда белка западает в ветвях на лиственнице, — нет, не пахнет водкой, не пил — и весело выкрикнула:
— Девочки, но что же вы стоите? Чур, воду не грею!.. — И все бросились в заливчик.
— Валера, ты греешь, — потрогала Таня ногой горную, как хрустальное стекло, прозрачную воду.
— Надо немножко остыть для этой воды.
— Все-то ты, Валера, знаешь, все-все. — Таня подалась к Валерию, и у него в горле забилось сердце.
— Все и даже больше…
— Ты, Валера, от скромности не умрешь!
— Еще не один от хвастовства скоропостижно не скончался.
— Зазнайка, Валера, вот ты кто!
— Всезнайка — уточняю.
— Я сказала — зазнайка.
— Я говорю — всезнайка.
— Скажи тогда, что во-он за той горой?
— Тайна, покрытая синим мраком.
— Пошли посмотрим.
— Уха ждет. Нырнули по разу — и к огню.
Около костра Валерий придержал Таню.
— Один момент, — Валерий соорудил из трухлявых пней сиденье, — вот и трон, прошу!..
Таня чмокнула Валерия и уселась.
— Ты отказался от выпивки? — наклонилась Таня к Валерию. — Ты такой молодец. Так хорошо, и такой ухи еще ни разу не пробовала.
— Я — волшебник.
— Верю, — и Таня протянула свою тарелку за добавком.
— А мне уху в кружку, а рыбу вот сюда, — попросил Валерий, подставляя под рыбу широкий лист маревы.
Таня тоже взяла с листа рыбу и запила из кружки. Рыба на листе сразу остыла, набрала дух маревы, а уха в кружке впрогорячь — запивать в самый раз.
— Вкуснее, — призналась Таня.
— Эх, пехота, съел ведро, еще охота, — Валерий выскреб остатки из ведра и опрокинул его кверху дном. — Таня, рюкзак готов — идем!
— Только я понесу рюкзак, и не спорь, Валера.
— Пожалуйста, другой бы спорил. — Валерий помог Татьяне, пристегнул ремни, поправил рюкзак, и они пошли берегом, обогнули каменистую косу, поднялись повыше на берег, тут было светлев. Между могучими лиственницами, расстилался ягель, с островками спелой голубики. Мох был глубок и мягок, нога проваливалась по колено. Здесь было свежо, пахло, багульником, распадки дышали прохладой. По тропе, которая угадывалась между деревьями, оленьи и лосьи сходни к воде, по ним в жаркие знойные дни звери уходят на гольцы. По этой тропинке Валерий с Татьяной и поднялись на первый уступ горы. Здесь лес мельчал, попадались куреня разлапистого зеленого стланика. Внизу блестела река, прибоем шумел припойменный лес, а впереди подъем дыбился все круче, завихряясь, подбирался ко второй сопке. Валерий заметил, что на прижим по косогору направляется олень. Он остановился.
— Хочешь чуда? — шепнул Валерий и вырвал за ухом у себя волос. — Закрой глаза.
Таня закрыла. Валерий по ходу рогача поворачивал Тане голову. По-видимому, они с Татьяной и подняли зверя. Олень вышел, и сквозь кусты еле угадывался его силуэт.
Валерий колдовал, стараясь угадать направление ветра, не отпугнут ли они оленя и выйдет ли он на полянку. И олень словно услышал мольбу Валерия, вышел на поляну во всей своей красе.
— Открой глаза, — едва сдерживая дыхание, как можно тише сказал Валерий.
Таня открыла глаза. Красавец олень высоко поднял голову, даже глаз его сверкнул.
— Ой! — вскрикнула Таня.
Валерий увидел, что олень подобрал ноги, он прикрыл Тане глаза ладонью и тут же отнял руку от глаз. Оленя уже не было.
— Чудо! — выдохнула Таня. — Взаправду, да, Валера?! Колдун, вот ты кто, Валера. — Таня поцеловала Валерия. Они присели на валежину.
— Валера, еще можешь позвать оленя?
— Могу.
— Сейчас?
— Когда скажешь, — дрогнувшим голосом сказал Валерка и притянул Таню к себе.
Если по мху идти тяжело, шаг делаешь широкий, а получается меньше воробьиного, то по каменной наброске еще хуже: рваный камень не дает ступить и так навывертываешь ноги, что не знаешь ночью, куда положить.
Пересекли каменную гриву и стали подниматься небольшим лесистым распадком. Валерий заметил двух белок. Одна за другой они выскочили из дупла и, поставив фонтанами хвосты, ушли в заросли. Валерий засек дупло, вокруг валялись просверленные стланиковые шишки. Валерий сделал еще несколько шагов и растянулся на ягеле. Синее небо, лиственницы с желтыми иголочками, вращаясь, кружили голову.