В ожидании счастливой встречи
Шрифт:
— Дай-ка, Петро, ключ, погреюсь, — едва выговаривает начальник участка.
— Погрейтесь, пожалуйста, а я «доем» окурок. — Монтажник передает ключи, прикуривая от сварочного держателя видит, как подкатил к конторке «газик», постоял, сюда катит, прыгает, как заяц на сломанных ногах, едва колеса крутятся. Подъехал. Из дверки вывалился Фомичев, увидел Крайнова, подошел, поздоровался с Петро за руку.
— А этого, — он кивнул на Крайнова, — разжаловали в слесаря, что ли?
— Почему разжаловали? Особое доверие…
— Молодец, — похвалил Фомичев Брагина. — Находчивый, не боишься мороза, не страшно?
— Неизвестно,
— Ты что, наговор знаешь, Тимофей Никанорович? — спросил Фомичев Крайнова. — Ни у кого краны не работают, а у тебя крутятся. Рассказывают, мороз твоих людей боится. Это верно?
— Смотря кто говорит.
— Все говорят, теперь сам вижу. Сейчас спросим Жильцова. Вон идет. Что, действительно Жильцов твой не заходит в обогревалку целый день, так?.. Погробишь, Тимофей Никанорович, ребят. В конечном счете мост мостом, а человек остается человеком, об этом не надо забывать…
Егор подошел к Фомичеву почти вплотную. Он весь был покрыт изморозью, а на усах, как у моржа клыки, висели сосульки.
— Здорово, Егор Акимович, — протянул руку Фомичев. — Как дела?
— Ездишь тут — сквозняки гоняешь. Тумбы давай! Тумбы! — насел Жильцов на начальника стройки.
Егор уже знал, что операция «Жук» дошла до Москвы. Из Москвы потребовали сообщить, в какой стадии работы по запрещенному проекту. Москву интересовало, какие стройка сделала затраты, вбухала деньги по «самоуправскому» проекту. Но когда министерство получило ответ, что работы приняли грандиозный размах, что уже отсыпана половина русла реки и завязан нижний пояс моста, в главке махнули рукой — пусть, может, Фомичев сломает себе шею. Погорит мост — вся ответственность ложится на Фомичева, дескать, его предупреждали.
Фомичев и в Москве всем, как говорится, в зубах навяз. Сколько нервотрепки причинил он. Достаточно вспомнить историю с перевалочной базой в Уптаре. Два раза перекраивали проекты. Если бы не сэкономил и не перекрывал планы по строймонтажу, то не удержаться бы Фомичеву — подмяли. Что там говорить, много хлопот с Фомичевым в главке.
С другими начальниками строек проще. Бывает, и план лопнет — люди умеют выйти из положения: находчиво, грамотно, технически обоснуют, доказательно распишут — и себя оправдают, и других не подведут. Сами не могут, попросят — идут навстречу. Фомичев же ни у кого ничего не просит — требует. В прошлом отчете с Колымы явно сквозила тенденция обвинить главк в нерасторопности поставки оборудования для бетонных заводов. Главк помнит и другой, и третий случай. Неспокойный человек, что и говорить. Если уж сейчас не вытянет свое «самовольное» решение — покатится голова.
А сколько было переписки и с главком, и с институтами. Сколько извели чернил, бумаги. Всю эту переписку, монтажники знали назубок. Ведь Галя регистрировала письма И телеграммы не только из Ленинграда, но и из Москвы, и от заводов-поставщиков. Фомичев не сомневался, что монтажники знают содержание и последнего письма, только вид делают, что все шито-крыто, никому ничего не известно. Но Фомичева это сейчас меньше всего занимало.
Теперь уже, как говорит Иван Иванович, карты розданы — идем ва-банк, чья карта бита — скажет паводок. А пока надо слушать и делать так, как говорит Фомичев. Если полетит голова начальника стройки — радости мало. Этого никак нельзя допустить. Просто невозможно. И без моста дальше так жить, так строить нельзя.
Жильцов снова повторил:
— Тумбы давай!
— А что, разве не привезли? Погоди. — Фомичев тут же развернулся к «газику».
«Газик», словно застоявшийся конь, не стоял на месте. Шофер ездил взад-вперед, чтобы не схватило смазку и резину.
Егор видел, как Фомичев рванул дверцу, сел в машину и укатил.
Крайнов поглядел на Жильцова, покачал головой, но ни слова не сказал, передал ключ Брагину и пошел поглядеть, что там Валерий вытворяет. Ну так и есть — застропили укрупненную ферму.
Крайнов обошел вокруг груза, посмотрел строповку: ничего не скажешь, все как надо застропалено, даже деревянные «закуски» под тросы подложены, чтобы не передавливало стропы. Вылет стрелы предельно нормальный. Все по-хозяйски, без сутолоки. Парни работают осмотрительно. Валерий еще проверил на гаке замок, спрыгнул на землю, виновато потоптался, взглядывая на Крайнова.
— Ну, что, все готово? — спросил Крайнов. — Если готово, Котов, пробуй, поднимай.
Валерий поднял руки над головой, свистнул соловьем-разбойником.
В ответ кран крякнул, коротко, три раза. Крайнов только сейчас заметил, что на Валерии полушубок нараспашку и ни одной пуговицы.
— Вот охламон, — вырвалось у Тимофея Никаноровича.
Он подошел к звеньевому и сунул Валерию свои меховые новые рукавицы, Валерий, не спуская глаз с крановщика, взял мохнашки.
— Вира, по малой! — Валерий хотел показать руками, сколько по малой, и тут ему помещали рукавицы, он отшвырнул их в сторону, показал, насколько приподнять груз, покрутил рукой в воздухе, выждал, когда ферма оторвалась от земли и замерла на уровне глаза, и снова покрутил рукой в воздухе — кран крякнул и понес «марку» по воздуху. Парни, поймав болты, гайки и ключи, бросились встречать конструкцию.
Часа через два, тяжело отдуваясь глушителями, на плотину вернулись машины-платформы, груженные бетонными тумбами. Вслед за ними прибежал и «газик» Фомичева. Разгоряченный Фомичев, без шапки, вышел из машины, но, схватившись за уши, сунул голову в дверцу и, уже в шапке, отойдя от «газика», крикнул Жильцова. Егор показался из-за фермы. Фомичев подошел к нему.
— Ты извини меня, Егор Акимович, за задержку тумб.
— Ничего, бывает промашка, — ответил бригадир и, не оглядываясь, пошел к крану.
Фомичев подозвал шофера, что-то сказал ему. «Газик» развернулся, а Фомичев подошел к монтажникам.
Егор разгружал тумбы, с колес выставлял под конструкцию свое изобретение и, не замечая ни ветра, ни сковывающего душу мороза, ловил зазоры. Он даже сбросил рукавицы, и только совместил оси, как совпали отверстия и тут же болтами прошили пояс.
— Теперь можно и задымить, — подобрел бригадир. — Пошли, ребята, покурим.
Расходилась каждая бригада в свою будку — обогревалки. Парни по дороге тузили друг друга кулаками, грелись. Пришли, а на столе щи горячие в тарелках дымят, запах кофе в носу щекочет. Егор удивился. Хорошо! Похлебать горяченького, брюхо погреть, в самый раз обед. В дверях замешкался с пустыми бочками-термосами шофер Фомичева.