В память о Саре
Шрифт:
— Я никогда не рассказывал Меррику о нашем с тобой разговоре.
— Но он знает, что проболтался кто-то из его отдела. Угадай, кому из копов засунули тогда микроскоп в задницу?
— Сколько мне можно извиняться? Говорю тебе, я был пьян. И ты прекрасно знаешь, что больше я не пью.
— Я не имею в виду твое пьянство. Ты вроде бы прошел курс управления гневом. Как тогда понимать твое появление вчера вечером на крыльце Джоуны? Что это за фокусы, а? Там тебя ждут с нетерпением, кстати. А теперь выкладывай.
—
Тугодум Эд промолчал.
— Я читал его интерактивный журнал, — продолжал Майк. — Меррик отредактировал там все или только по-||овину?
— Ни слова. Парень просто решил повыделываться перед дружками.
— Тогда почему веб-сайт прикрыли?
— А ты хочешь, чтобы эти фотографии появились в газетах и на телевидении?
— Это продолжается уже две недели, а я ни сном ни духом.
— Меррик делает все, что в его силах, Салли. Вот тебе истинный крест.
— Я так больше не могу. Еще немного, и я просто не выдержу.
Тугодум Эд побарабанил пальцами по крыше кабины.
I lap от его дыхания клубами висел в ночном воздухе.
— Дай мне что-нибудь, чтобы я поверил, что вы, ребята, обложили его, и, клянусь, я отойду в сторону.
Тугодум Эд перестал барабанить и оперся о крышу и второй рукой.
— Слово?
— Слово.
Полицейский помолчал немного, а потом заговорил:
— Меррик привлек к делу психолога из ФБР. Они сошлись на том, что заставить Джоуну рассказать все, что он знает, можно, только предъявив ему веские доказательства. Ну, ты понимаешь — показать ему, что у него нет другого выхода.
— У него и так нет выхода. Он умирает.
— Об этом я и говорю. Как только Меррик получит свои неопровержимые доказательства, он поставит Джоуну перед выбором: или тот рассказывает нам все, что ему известно о девочках, или сдохнет в тюрьме. Как, по-твоему, что предпочтет Джоуна?
— Вы уже получили результаты лабораторного исследования?
— Только предварительные выводы. Повторяю, предварительные. Так что сейчас мы ждем окончательных результатов, и тогда Меррик возьмется за Джоуну всерьез.
— И сколько еще вы намерены ждать?
— Все зависит от экспертов.
— Хотя бы примерно?
Тугодум Эд опять немного помолчал и сказал:
— Думаю, не больше недели.
— К тому времени он умрет.
— Не каркай.
— Ты видел его в последнее время? — поинтересовался Майк, вспоминая, как Джоуна выглядел в бакалейной лавке: скелет, обтянутый кожей, на котором одежда болталась, как на вешалке.
— Все эти фильмы об экспертах-криминалистах, что показывают по телевизору, — чушь собачья. Или ты и впрямь думаешь, что можно свалить все улики на этих парней, а они тебе через час дадут результаты ДНК-теста и исследований волокон?
— А у вас есть ДНК?
— Я этого не говорил. Послушай, наша цель — заставить Джоуну заговорить, и я уверен, что мы расколем его. Наберись терпения и подожди еще немного.
Майк лег грудью на руль и уставился сквозь ветровое стекло.
— Мне это не нравится.
Тугодум Эд заметил:
— Если бы Джоуна не позвонил по 9-1-1, если бы кто-нибудь увидел, как он втыкает в землю крест или держит и руках куртку Сары, да, тогда все было бы по-другому. Может, он признался бы прямо там, на Холме. Не знаю. Мы играем теми картами, которые у нас есть.
— Я говорю о том, как все обращаются с Джоуной. Словно он невиновен.
— Мы делаем все, что можем, Салли.
Майк вновь мысленно вернулся к сцене в бакалейной лавке. Поворачивайся и уходи, сказал тогда Джоуна. И Майк повиновался, словно проститутка по вызову.
— Я хочу, чтобы он горел в аду, Эд. Поклянись мне, что этот сукин сын будет гореть в аду.
ГЛАВА 17
Работенку ему предложили непыльную — ухаживать за стариком, который одной ногой уже стоял в могиле. Чаки Бреслер с пеленок занимался подобными вещами, начав с должности вышибалы в баре своего отца в Саути, а уже потом перебрался в более престижные клубы на Лансдоун-стрит. Он без особого труда наловчился разнимать повздоривших пьяниц. Требовались лишь твердая рука да немного мускулов, и его слушались беспрекословно.
Почти всегда.
Проблемой были позеры. Да, конечно, вычислить их было легко — ребятишки в обтягивающих рубашках с короткими рукавами, увешанные золотыми цепями и прочими железяками, сорящие «зеленью» и с важным видом расхаживающие по бару, словно заведение принадлежит им, и напрашивающиеся на неприятности. В те времена, когда в клубах еще не стояли на входе металлодетекторы и вас не обшаривали с ног до головы переносными устройствами, эти пижоны запросто могли пронести с собой нож или даже пушку. Самому Чаки никогда не угрожали пистолетом, но однажды банда панков из Маттапана устроила разборку прямо в баре, так что, когда Чаки вмешался в драку, трое из них были уже холодными. А ему самому воткнули в спину лезвие выкидного ножа.
Врачу пришлось изрядно повозиться, чтобы починить проколотую почку. Благодарение Господу, его спасли болеутоляющие. Пока Чаки валялся в больнице, к нему в палату заявился здоровенный чернокожий мужик в дорогом прикиде и заявил, что на него произвела большое впечатление сноровка, с которой Чаки управился с приснопамятными разборками в клубе. Мужика звали Букером, и он владел частным охранным агентством в деловой части Бостона. Тебя интересует постоянная работа, достойный заработок, оплачиваемый больничный, отпуск и членство в дорогом спортивном клубе? Еще бы.