В парфянском плену

Евтишенков Игорь Николаевич

– Мы уже давно обсуждали с Артавазом твою свадьбу. Но приход римлян всё испортил. Артаваз занервничал, римляне отрезали его на севере, поэтому он долгое время молчал. Но не всегда молчание надо расценивать как предательство, ты согласен? – с улыбкой посмотрел на него Ород.

– Согласен, – кивнул головой Пакор.

– Лучше поезжай к реке вместе с ним, – он показал на дозорного, – и последи за передвижением армян. Больше пользы будет. И никаких атак и угроз, понял?! – Ород нахмурил брови и посмотрел на сына, ожидая ответа. Но тот был так расстроен своей недальновидностью, что ответил без злости и скрытого недовольства, как это бывало в таких случаях:

– Понял, понял. Действительно, лучше освежиться у реки.

– Давай, поезжай, – кивнул царь

и довольно откинулся на шкуры.

Армяне добрались до берега только к вечеру. Они выслали вперёд послов, которых сразу же привели к Ороду.

– Царь Артаваз приветствует тебя, о, великий владыка Парфии, – с низким поклоном сказали они.

– Хорошо, – кивнул головой Ород и самодовольно посмотрел на Пакора. Тот опустил взгляд.

– Царь Артаваз просит тебя пожаловать завтра утром на землю Армении, чтобы щедро угостить тебя и всех твоих воинов. Для него это большая честь встречать великого царя Парфии на своей земле.

– А что ж вы так долго шли? – с усмешкой спросил сатрап.

– Много еды и воды везли, – тоже улыбнулся посыльный. – Войско твоё велико, поэтому мы долго готовились, – добавил с поклоном он.

– Узнаю Артаваза! – воскликнул Ород и хлопнул себя по коленям. – Ну, хитрый тигр! Ладно, передайте ему, что завтра будем. Пусть готовит пир. Так и быть!

– Пусть всегда над тобой будет ясное небо, владыка Парфии, и вода никогда не иссякнет в твоих колодцах! – поклонились довольные послы. Им было приятно, что царь Парфии не стал придираться к их словам и воспринял все ответы с радостью. Артаваз приказал им быть муравьями в траве, журчащим ручейком между скал, приветливой и покорной виноградной лозой. Поэтому при прощании их улыбки были искренними.

– Возьмите от меня по золотой монете. Пусть они радуют ваши сердца по пути к вашему царю, – милостиво произнёс Ород, и все придворные заметили, что это было с ним впервые. Обычно сатрап никогда не проявлял знаки внимания по отношению к простым воинам и послам. Но в этот день Ород действительно был очень рад. Ему не хотелось воевать с Артавазом, да ещё в горах, где сверху всегда могли свалиться огромные камни, перегородив дорогу с двух сторон. А огромные стены Тигранакерта требовали длительной осады и специальных стенобитных орудий, которых у него с собой сейчас не было. К тому же, Артаваз сам принял решение выступить на стороне Парфии, а не Рима, хотя армия Красса была в три раза больше армии парфян. Теперь оставалось дождаться известий от Сурены. Ород не сомневался, что Красс будет преследовать его визиря до последнего и, скорей всего, победит. Но Сурена был не так прост, чтобы дать загнать себя в ловушку. Ород боялся, что римляне всё-таки доберутся до столицы, но он тешил себя надеждой, что туда дойдут не все воины Красса. Сурена об этом позаботится. Где-то там, неподалёку от столицы, он, видимо, вынужден будет принять бой и погибнет, потому что дальше идти ему будет некуда. Если римляне возьмут столицу, то Сурена предпочтёт погибнуть в бою, чем остаться в живых. Тогда в армии Красса останется ещё меньше людей. Поэтому мирное предложение Артаваза очень обрадовало Орода. Армянский царь сохранил ему армию и теперь наверняка ещё предложит своих воинов, чтобы добить Красса на юге – обессилевшего и потерявшего большую часть легионеров.

Так думал сатрап Парфии Ород. А царь Армении Артаваз думал совсем по-другому, но их цели в этот момент совпадали. Он понимал, что если Красс победит Сурену, то не остановится в столице Парфии. И если на пути римлян к Индии не произойдёт ничего непредвиденного, то после столицы Парфии Марк Красс устремится дальше на юг, к сказочным богатствам другой страны. И ничто уже не сможет удержать его от этого похода. Даже умный Гай Кассий и преданный Лаций Корнелий. В таком случае, у его Армении будет время. Много времени. Два-три года, а, может, и больше. За это время можно будет укрепиться на западе и подумать о мирном договоре с Римом. Когда Красс вернётся из Индии, то сразу же захочет наказать Орода и тогда Армении останется только ждать, кто победит. Ждать, только ждать –

вот позиция победителя, и Артаваз старался не спешить со сложными решениями. С другой стороны, если Красс не вернётся из Индии, то ещё неизвестно, когда у Рима хватит сил послать в Сирию новую армию. Даже римский полководец Лукулл, разрушивший Тигранокерт шестнадцать лет назад, хотел после этого уйти на юг, где было теплее и больше свободного пространства. Но ему не дали недоброжелатели в Сенате. Они вернули его в Рим. Пришедший вслед за ним Гней Помпей тоже не любил воевать в холодных горах и постарался как можно быстрее завершить войну с Арменией и вернуться обратно, в Рим. Поэтому на сегодняшний день мир с Парфией был для Артаваза и Армении выгоднее. А завтра… завтра всё могло измениться, лишь бы только под стенами Тигранокерта не стояли десять тысяч всадников Орода. На этот раз Артаваз оказался прав, и будущее это подтвердило.

Утром два десятка армянских всадников прибыли в лагерь парфян и стали ждать, когда им сообщат о готовности царя и его свиты. Их легко было отличить от парфян по остроконечным длинным шапкам из козьей шкуры, которые хорошо защищали в холод и были удобной подушкой во время сна при длинных переходах. Рубахи они заправляли в штаны, которые подпоясывали верёвками или ремнями. На плечах у них были длинные накидки из валяной шерсти или сшитых козлиных шкур. Они закутывались в них, как в одеяла, и могли так часами сидеть на одном месте, сохраняя внутри тепло.

– Царь готов! – сообщил им ближе к полудню начальник стражи. Армяне встали и направились к реке, чтобы показать брод.

– Пусть сначала перейдут лучники и половина всадников, – сказал Ород сыну. – Если всё нормально, тогда перейдём и мы с остальными.

– Отец, ты же говорил, что Артаваз не собирается на нас нападать! – удивился Пакор.

– А я и не отказываюсь от этих слов. Но вдруг лошади поскользнутся, или берег осыплется. Знаешь, всякое бывает. А отсюда, согласись, всё видно как на ладони. Пока они будут переправляться, мы успеем осмотреться.

– Ты – сатрап, и мудрость твоя безгранична, – склонил голову Пакор. – Думаю, даже Сурена не смог бы поступить лучше! – добавил он. Но лучше бы он этого не говорил. Улыбка Орода сменилась кислой гримасой, и он постарался отвернуться, чтобы не выдать своего разочарования. Даже сын ценил Сурену выше, чем его. С возрастом это стало всё больнее и больнее задевать его самолюбие. И мириться с этим ему было всё тяжелее и тяжелее.

Через некоторое время первая часть парфянской армии без проблем переправилась через реку, и Ород дал команду переправляться второй части. Артаваз встречал их на другом берегу со своими придворными.

– Приветствую тебя, сатрап Ород! – громко воскликнул он. – Да будет плодоносна земля твоего царства и благополучна твоя жизнь!

– Благодарю тебя, Артаваз, – кряхтя, ответил Ород. – Ты один? – постарался как можно искренней спросить он, изобразив на лице удивление.

– Все мои воины готовят пир для тебя, царь, – ответил тот.

– Да я не о воинах, старый ты хитрец, – хитро усмехнулся Ород.

– Если ты говоришь о моей дочери Таланик, то она с нетерпением ждёт приезда твоего красавца-сына, о котором ей уже все уши прожужжали женщины. Она готовится. Хочет выглядеть красивой. Сам знаешь, эти женщины… вечно им всё не то – не те ткани, не то золото, не те украшения.

– Да, они не знают, что преданность и дружба дороже золота, правда?

– Ты прав, мудрый сатрап. Тут мне добавить нечего.

– Льстишь, хитрый ты человек, – покачал головой Ород. – Ну, что ж, поехали к тебе. Поговорим о свадьбе сына.

До Тигранакерта они добирались целую неделю. И когда впереди замаячили толстые, каменные стены армянской столицы, многие с радостью вздохнули. Ород не вздыхал, но в душе тоже испытал облегчение. Штурм такого города даже с хорошо подготовленной армией мог бы длиться год. И всё потому, что вода в город поступала с другой стороны, и жители не боялись умереть от жажды. При осаде это было очень важно. И хорошо, что всё решилось миром.