В паутине вечности
Шрифт:
– Простите, простите меня! Я ищу сына. Умоляю, посмотрите на моего мальчика, может быть, где-нибудь его видели? – трясущейся рукой она всучила мне лист с небрежно замятыми уголками.
Взяв его в руки, я смогла наконец разглядеть, что это было чёрно-белое объявление, напечатанное на тонкой дешёвой бумаге, отдающей желтизной. С фотографии на меня смотрел совсем не мальчик, а зрелый мужчина спортивного телосложения. Описание гласило, что зовут его Марк Холл, на момент пропажи ему было тридцать четыре года. Поиски ведутся уже второй год. Не понимаю, почему смертная обращалась к простому, как она наивно думала,
– Разве розыском не должны заниматься специально обученные люди? – я вовремя сдержалась, чтобы не произнести слово «смертные».
– Представители закона запрещают расклеивать объявления. Его никто не ищет, никто, кроме меня! Я не могу спокойно спать, не зная, где мой сыночек. Жив ли он, голоден, болен? Умоляю, возьмите хотя бы несколько фотографий, может быть кто-то узнает его! Если это поможет, я заплачу, отдам всё, что у меня есть, всё, – голос женщины дрожал, а на глазах блестели слёзы.
Она не могла дать мне ничего ценного, кроме утоления жажды. Зато я могла. Забрав всю стопку бумаг, я отвела несчастную в сторону и приказала посмотреть на меня. Зрачки уменьшились до двух едва заметных точек.
– У тебя никогда не было сына. Ты счастлива. Забудь меня.
Я не верила в благополучное воссоединение семьи. Изменить существенную часть воспоминаний весьма сложно и затратно по времени, поэтому мне не оставалось ничего иного, кроме как полностью их уничтожить. Даже, если встреча произойдёт, пусть сын думает, что его престарелая мать лишилась рассудка. Ничего не помешает им познакомиться вновь. На лице женщины расплылась блаженная улыбка. Почувствовав кровотечение, она рассеяно приложила к носу рукав куртки и побрела в неизвестном мне направлении. Скрываясь в тени дома, я сжимала в руках листовки и с трудом представляла, зачем мне может понадобиться полученная информация.
На обратном пути я сконцентрировалась на обилии рекламных щитов, цветных вывесок, слоганов и прочей мишуры, которая должна привлекать к себе внимание. Местами на столбах висели одинокие объявления с призывами о помощи. Я старалась бегло прочитать каждое из них. Большинство посвящалось пропавшим домашним животным, а не смертным. Лишь обрывки бумаги гипотетически указывали на то, что их могло быть наклеено больше. Мартин заявлял о низком уровне преступности, поэтому ситуация не казалась странной, если бы не слова той женщины. По какой причине ей запретили искать собственного отпрыска? Можно объяснить это тем, что бессмертные периодически прикрывают свои грехи, но возникает вопрос: в каких масштабах это происходит в Мондервиле?
Вылазка отняла больше времени, чем я рассчитывала. Сомнений в том, что Роберт обнаружил моё отсутствие, практически не было. Можно только гадать, насколько негативной будет его реакция. Крадущейся походкой я приближалась к номеру, как вдруг соседняя дверь распахнулась. Всё произошло за долю секунды. Мощные пальцы сомкнулись кольцом на моём запястье и властным жестом притянули к себе. Затащив внутрь комнаты, Роберт захлопнул дверь, прижал меня к стене и разъярённо прорычал:
– Ты хоть представляешь, что со мной творилось? Где тебя носило, Лина? Отвечай!
Будучи выше на голову и крупнее в пару раз, он нависал надо мной подобно скале. Сильные руки не давали шанса вырваться, но я и не пыталась. Его янтарные глаза, эффектно выделявшиеся на фоне тёмных век,
– Я не хотела быть балластом и видеть только то, на что мне указывают пальцем, – проговорила я с вызовом.
– Ты никогда им не была, – хрипло ответил Роберт.
Крепкая хватка ослабла, а после мужчина и вовсе отстранился, повернувшись ко мне спиной. Спрятав руки в карманы брюк, Роберт дошёл до середины комнаты и замер. Не зная, как вести себя дальше, я продолжала стоять у стены.
– Есть информация, – попыталась я оправдать свой поступок.
Реакции не последовало. Чем дольше длилась тишина, тем меньше становилась уверенность в весомости добытых мною сведений.
– Мне уйти? – попыталась я прояснить ситуацию.
– Нет, – он снова повернулся. – Больше ты никуда не пойдёшь, – безапелляционно заключил он.
– Я не уверена, что это заслуживает внимания, но хочу, чтобы ты выслушал.
Подойдя ближе, я протянула ему стопку объявлений о пропаже. Лёгкое непонимание отразилось на серьёзном лице. Дословно пересказав диалог со смертной, я в мельчайших подробностях поделилась и остальными наблюдениями. Роберт внимательно слушал и не перебивал, напряжённо вглядываясь в нечёткий портрет. Когда рассказ подошёл к концу, на несколько минут он погрузился глубоко в свои мысли, после чего коротко бросил:
– Поедем в Рольштад. На закате.
Глава 7. Дежавю
Светлое время суток пришлось переждать в отеле, дабы не вызывать лишних подозрений и не подвергать себя риску, но с наступлением сумерек мы выдвинулись в путь. Мне до сих пор слабо верилось в то, что информация о каком-то смертном может принести реальную пользу, но Роберт со всей серьёзностью отнёсся к моему рассказу. Для дальнейших обсуждений решено собраться в приватной обстановке. Как только граница была пересечена, Роберт позвонил Алеку с указанием прибыть в загородный дом и дожидаться нас там.
Местный пейзаж радовал глаз куда больше, чем голые деревья. Я бы отождествила себя с раскидистой сосной, нежели с хрупкой берёзой. Лиственные породы так изменчивы, в отличие от хвойных, остающихся во всём великолепии, даже в самых суровых условиях. Каждая иголка на ветвях является свидетелем массы событий. Огромная система корней вгрызается в почву, добывая питательную влагу, подобно тому, как острые клыки впиваются в плоть. Некоторые согбенные исполины древнее меня, но остаютсяживыми. Осознание этого побуждает к долгому созерцанию.
– Мы задержимся хотя бы на одну ночь? – уезжать всё равно придётся, но хотелось оттянуть этот момент.
– Разумеется. Если Алеку потребуется больше времени для сбора информации, мы останемся на несколько ночей. Имеем на это полное право, – мягко успокоил Роберт.
– Совру, если скажу, что надеюсь на быстрые поиски.
Роберт понимающе усмехнулся. Конечно, нам обоим был важен результат, и он это знал. Но и не забывал учитывать тот факт, что всё происходящее доставляло мне дискомфорт. Облегчение наступило, когда оставалось преодолеть считанные километры до его обители.