В паутине вечности
Шрифт:
В течение длительного пути я то приходила в себя, то снова проваливалась в беспамятство. Из под прикрытых век я заметила в окне знакомый пейзаж. В Рольштаде мы в безопасности – осознание этого заставило воспрять духом. Едва мы подъехали к дому, Алек с Джоном кинулись встречать нас с нескрываемой тревогой на лицах.
– Как же тебя угораздило, сестрица? – воскликнул Алек.
Всё, что я могла, это устало усмехнуться в ответ. Роберт пытался вытащить меня наружу как можно аккуратнее, но я всё равно поморщилась от острой боли. Одними губами он сдавленно прошептал: «Прости». В одной из дальних комнат, куда меня занесли, я увидела Дану. Осторожно опустив меня на кушетку, Роберт отстранился, давая ей возможность осмотреть масштаб повреждений. Навыки Даны в области медицины были на высоком уровне, в тонкости нашей миссии она уже посвящена и просто была очень близка мне. Кому, если
– Что скажешь? – спросил он напряжённо.
– Пока только то, что мы имеем дело с тяжёлым металлом, от которого тело самостоятельно не избавится. Медлить нельзя, но сперва нам нужно раздеть её. Приступай.
Преодолевая неловкость, Роберт помог Дане избавить меня от лишней одежды, стараясь не смотреть без особой необходимости. Несколько иначе я представляла себе этот интимный момент, но нагота сейчас волновала меньше всего. Взяв в руку прямой корнцанг, Дана обратилась уже ко мне:
– Придётся потерпеть, милая. Не хочу делать больно, но это для твоего же блага.
В знак готовности я кивнула и закусила губу. Выбора всё равно не было: никакие препараты на нас не действуют, значит, рассчитывать на анестезию не приходится. Роберт напряжённо стоял у изголовья. Одной рукой он заботливо убрал с лица слипшиеся волосы и принялся судорожно гладить меня по голове, а другой – крепко удерживал в горизонтальном положении. Операция началась с самого неприятного и чувствительного места. Запустив хирургический инструмент в слепой раневой канал, Дана среди кроваво-костного мессива нащупала первую пулю. Я старалась не показывать, насколько сильные мучения мне доставляет каждая манипуляция, но истошный вскрик всё же вырвался, когда в ход пошёл скальпель. Не без усилий ей удалось извлечь инородный предмет, крепко застрявший в одной из частей сломанной рукоятки грудины. При всей покладистости и мягкости характера, в вопросах, касающихся её призвания, Дана проявляла небывалую уверенность и хладнокровие, что не могло не восхищать. Глядя на неё, мне всегда хотелось обрести дело, которому я смогла бы отдаваться с такой же самоотверженностью. Всё оставшееся время я смотрела только на Роберта и силилась молчать. В его взгляде и прикосновениях я искала и сполна находила утешение. Не будь его рядом, физические страдания воспринимались бы во сто крат тягостнее. Когда тело освободилось от металла, пришло долгожданное облегчение, но механизм восстановления запускаться не спешил. Накинув на меня простыню, Роберт закатал перепачканный рукав рубашки и прокусил собственную плоть. Поднеся руку ко рту, он настойчиво произнёс:
– Пей, Лина. Я очень прошу.
Обмен кровью между бессмертными – процесс, основанный на крепком доверии. Вкусив её, начинаешь более тонко улавливать рецепторами того, в ком она течёт, в течение длительного срока. Значило ли это, что я действительно важна старейшине или им двигало лишь чувство вины? Впрочем, учитывая моё плачевное состояние, размышления о мотивах отошли на второй план. Приподнявшись на одном локте, я прильнула к запястью посиневшими губами. Первая же капля вызвала бурную вспышку: повсюду я ощущала только Роберта. Его манящий запах заполнил собой комнату. Так пахнет само совершенство. С каждым глотком боль отступала всё дальше, а сила вытесняла слабость. Стараясь не злоупотреблять, я отстранилась и благодарно кивнула. Для полного исцеления потребуется время, но текущее состояние уже можно оценить как приемлемое. Стоять на ногах я пока не могла, поэтому Роберт любезно отнёс меня в свою ванную комнату, где всё уже было подготовлено. В воздухе витал насыщенно-пряный запах тимьяна. Бережно погрузив меня в широкую угловую ванну, он забрал простынь и вознамерился уйти, но я остановила его, вцепившись в помятый край рубашки.
– Останься со мной. Пожалуйста.
Без возражений он устроился на полу, облокотившись спиной о бортик. Горячая вода растворяла напряжение, очищала раны от грязи и сгустков свернувшейся крови. Смещённые кости медленно занимали правильное положение и начинали срастаться. Собираясь воедино, осколки заново травмировали ткани – процесс крайне неприятный, но мне нетерпелось поскорее обрести дееспособность, и это отодвигало боль на второй план. Немного оправившись, я решила начать непростой, но очень нужный нам обоим, разговор.
– Как ты нашёл меня?
Роберт пожал плечами и устало хмыкнул.
– Почувствовал. Фантастически повезло, что я был неподалёку. Ты понимаешь, чем всё могло закончиться? Что прикажешь делать с твоей непокорностью? Я так боялся, что опоздал, Илина.
– Зачем ты вообще ушёл? – упрекать его было неправильно, ведь я сама не прислушалась
– Я говорил о плохом предчувствии. Оно касалось не меня, а тебя, Лина. Я должен был вернуться на закрытое собрание и как-то оправдать наш внезапный уход. Твою машину наверняка вычислили, поэтому пришлось от неё избавиться, прости. Как только забрал свою, поспешил вернуться к тебе. Судя по всему, я слишком задержался и совершил фатальную ошибку, не заковав тебя в титановые цепи. Уже не спрашиваю каким образом, но зачем ты сбежала, Лина? – он повернул голову в мою сторону, не поднимая глаз.
Только сейчас я заметила, что его лицо перепачкано бордовыми разводами. Движения всё ещё были немного скованными, но подвижность конечностей вернулась. Слив грязную воду, я повернула вентили и, не вставая, чтобы лишний раз не брызгать на Роберта, тщательно отмыла лицо, волосы и тело от оставшихся следов недавних травм. Оставив кран открытым, я отбросила стеснение и снова обратилась к Роберту.
– Посмотри на меня.
Всем телом он повернулся и медленно поднял взгляд. Придвинувшись ближе, я попыталась влажными ладонями стереть грязь с лица самого прекрасного мужчины в мире. Каждый шрам, каждая морщина, каждый миллиметр его тела были мне бесконечно дороги. Роберт смог пробудить во мне то, что казалось давно запертым на крепкий замок где-то в потёмках очерствелой души. Души, в существовании которой я регулярно сомневалась. После всего пережитого, не было никакого смысла отрицать и скрывать свои истинные чувства. Даже, если они окажутся невзаимными, я хочу рассеять туман неизвестности, опутавший нас.
– Неужели ты до сих пор не понял, насколько важен для меня? – голос предательски задрожал. – Да, я злилась, но всё равно боялась, что кто-то навредит тебе. Мысль о том, что может случиться непоправимое, вселяла животный страх. Я никогда бы себя не простила, если бы не нашла тебя. Никогда.
– Я так виноват перед тобой. Мне многое нужно сказать, но боюсь, тебя постигнет горькое разочарование, когда поймёшь, что я – не тот, кто тебе нужен, – было видно, с каким трудом ему даётся признание.
– Для меня нет обратного пути, Роберт, – прошептала я с надеждой на ответную искренность.
Он напряжённо о чём-то думал, рассеяно перебирая мои мокрые волосы. Собравшись с духом, Роберт посмотрел мне прямо в глаза и мягко заговорил, выделяя каждое слово:
– Ты интересовалась, любил ли я… Да, любил. Полюбил с самой первой встречи и люблю до сих пор. Я всегда буду любить только однутебя, Илина.
На миг возникло сомнение: вдруг я до сих пор пребываю в лихорадочном бреду? Но явственно осязаемые прикосновения Роберта убеждали в реальности происходящего.
– Я тоже люблю тебя, Роберт, – чувственно прошептала я, крепко сжимая руки, перепачканные кровью.
Золотистые глаза заискрились счастьем. Мужчина порывисто притянул меня к себе и горячо поцеловал. Не тратя время на пуговицы, одним движением, я разорвала рубашку. Избавившись от обуви и оставшейся одежды, он перешагнул через край и встал рядом. Видеть его обнажённым в считанных сантиметрах от себя – само по себе наслаждение. Желая совместить приятное с полезным, я включила душ и принялась неторопливо смывать с крепкого подтянутого тела напоминания о кошмарах минувшей ночи. Теперь, когда чувства Роберта не были тайной, я понимала, что возможно ему пришлось ещё труднее, чем мне. Моральная боль ничуть не лучше физической, и я с содроганием представляла, что на моём месте мог оказаться он. Страсти кипели, но подарить заботу сейчас казалось более важным. В каждое прикосновение я вкладывала бесконечную нежность. Он стоял с закрытыми глазами, слегка запрокинув голову. Вода струйками стекала по волнистым волосам, постепенно снимая напряжение. Впервые на его измученном лице я видела умиротворение. Массируя круговыми движениями стальные мышцы, я плавно спускаясь всё ниже и ниже, изредка спотыкаясь о шероховатые шрамы. Когда ладони миновали линию бёдер, с его приоткрытых губ слетел отрывистый стон, послуживший ответом на мои ласки. Не в силах противиться влечению, он подхватил меня на руки и всем телом пригвозил к мраморной стене, овладевая мной без остатка. Ногами я обвила широкую талию, игнорируя остаточную боль в коленах. Никогда прежде я не чувствовала себя настолько целостной и живой. Моё состояние можно было описать одним кратким, но ёмким словом – одержимость. Повсюду я ощущала только Роберта: его запах, симфония звуков и прикосновения затмили собой всё. Его руки очертили каждый изгиб моего хладного тела, но хотелось слиться с ним всеми возможными способами. Когда губы добрались до шеи, я истомно прошептала: