В паутине
Шрифт:
— А командование? Правительство? Президент? — спрашивали у комбата. Тот ходил взад-вперед по мокрой траве, раскуривая отсыревший фильтр.
— Объявлена всеобщая мобилизация. Ситуация под контролем, мы поддерживаем связь с центром. Генерал Власов говорит что это заслуга во многом наших военных спутников. Больше я не знаю ничего.
Вскоре ему доложили, что можно двигаться дальше. Брезент сняли, подул свежий ветерок, лица обидчиков стали видны. На Паука злобно смотрел прыщавый рыжий черт с опухшим носом, и еще двое, татарва, грызли семечки. Паук где-то читал, что если смотреть в глаза противнику он тебя зауважает.
Подошел ротный, назвал фамилию:
— Тебя Тарасов вызывает.
В палатке воняло соляркой и авиационным спиртом, сам Тарасов двигал стаканы и мотал головой в разные стороны. Сослуживцы его, видимо уже расслабились, развалились на кушетках, слушали сводки с фронтов. Тарасов рыгнул и только потом смог выдавить:
— Пойдешь в разведку с Майковым и Ломовым. Задача: установить численность и….и степень вооружения…п-противника. Задача ясна?
— Так точно.
В палатку втиснулись татарин и рыжий, прибыли, мол, по вашему приказу. Паук сжал кулаки. Рыжий оказался сержантом, его Тарасов назначил командиром разведотряда. Паук не знал, что его ждет, он старался быть готовым ко всему. Он будет действовать по уставу.
Над полем кружили стайки птиц. Свежий прохладный воздух щекотал легкие. В такие часы будет приятно умереть. Но я подороже продам свою жизнь. Мы идем вереницей, я посередине, черножопая сволочь дышит в спину, рыжий сержантик топает впереди. Сержантику лет двадцать.
У края лесополосы двое солдат стояли на посту.
— Мы на разведку, — сказал рыжий, — Если через два часа не вернемся, доложите командованию.
Один из солдат, с нескладными чертами лица, кивнул.
— Вы поосторожнее. Я с выжившими из 120-ой роты говорил, и слышал, что они вооружены какой-то супертехникой.
— Ничего, меня в учебке и на диверсанта тоже готовили, — он повернулся к Пауку и татарину, — За мной.
Шли минут десять по нейтральной зоне. Рыжий отдал приказ привести оружие в боевое положение. Паук взмок от пота, ощущая нестерпимую боль в животе. И позывы. Они переоделись в камуфляжную форму — "зеленку". Дальше двинулись перебежками. Татарин перестал улыбаться.
— Нападение противника вероятнее всего ночью, — шепнул рыжий, впервые обратившись к Пауку, — Днем идут приготовления. Ты чего какой набыченный, фраер? Обиделся что ли? — и указал на него татарину: смотри. Тот произнес что-то на своем языке. Очевидно ругательство.
— Твое дело командовать, сержант, — сказа Паук, — И попробуй у меня что-нибудь выкинуть.
— Ого, как зачирикал! Угрожаешь, рядовой? А нас больше. Скажем, что ты попытался дезертировать, — рыжий улыбался, — Нервишки пошаливают, а, фраерок? Ладно, расслабься. Нам еще дело делать.
Рыжий сверился по карте, и определив направление, повел их на юго-запад. Паук находился в состоянии постоянного внутреннего напряжения. В любой момент ему могут засадить нож в спину.
— Слышь, фраер, ты у нас умный, скажи-ка, что за техника такая у америкосов?
— У них могут
— Теплочувствительные — это по живому? — поинтересовался татарин.
Да, по теплу живого тела. Но нам это не грозит, пояснил Паук, наша форма покрыта специальным защитным слоем.
— Умный, — решил татарин, — По роже видно.
— Нужно быть осторожнее.
Под ногами хлюпал прошлогодний перегной. Еловые шишки с глухим стуком сыпались вниз, старые деревья потрескивали от ветерка. Лесополоса оборвалась. Рыжий дал знак и они поползли на карачках. Потом рыжий ткнул Паука и, дождавшись пока подползет татарин, указал обоим куда-то. Неказистое сооружение оказалось наспех построенной сторожевой вышкой. Проволокой зону обнести не успели. На вышке маячила одинокая фигура.
— Мне бы снайперку сюда, — вздохнул татарин.
— Что поделаешь. Придется в обход.
Паук сказал бы, что их не заметили благодаря лишь камышам. Недалеко отсюда находился бывший санаторий, вражеские силы сосредоточились именно там. Паук и татарин прикрывали рыжего, а тот смотрел в бинокль, бубня:
— Кухарки какие-то бегают, кормят их кажись. Разбили палаточный лагерь, чистят технику. Так, вижу пять цистерн, двадцать контейнеров, их еще не разгрузили, танки, самоходные башни, тут тысяч пять человек. Солидная армия, носятся, готовятся, скоты. Слышь, какую-то хренотень выставили, посмотри.
Паук взял бинокль.
— Эта штука называется радиолокационной установкой. В фокус попалась группа лоснящихся от пота солдат, выгружавших длинные продолговатые ящики. Похоже, ночью будет обстрел.
— У меня такое чувство, что они не станут нападать первыми.
— Это еще почему? — спросил татарин.
— А потому, — Паук опустился на корточки, — что они ведут разгрузку ракет ближнего действия. Мне кажется они знают наше точное местоположение. Они не собираются рисковать людьми при всем своем численном преимуществе.
Рыжий сунул в рот травинку.
— Надо поближе подобраться? Какие еще на… ракеты?
— Я не вижу смысла.
— Приказы не обсуждаются, рядовой.
Татарин крутил круглой бритой головой то влево, то вправо.
— Мы необоснованно рискуем. Мы должны как можно быстрее передать сводку….
— Заткнись, — зашипел рыжий, — и следуй за мной. До санатория по прямой около километра. Пройдем половину и вернемся.
Рыжий деловито направился к рощице. Паук побрел вслед, пытаясь разобраться в сержантских действиях. Татарина, похоже, тоже охватило беспокойство. Что-то в поведении их командира было не так. Никакой осторожности. Паук понял все слишком поздно.
— Frees! — крикнули сзади, — Hand's up! Move, move!
Рыжий спокойно повернулся к нему лицом и так же, со спокойной улыбочкой навел на него дуло автомата.
— Серега, ты чего? — жалобно заныл татарин.
— I say, hand's up! — раздался щелчок передергиваемого затвора.
— Брось ствол, тебе говорят! И ты тоже.
Татарин мгновенно бросил оружие на землю, его сразу же скрутили. Пришлось последовать его примеру. Паук скосил глаза. Кроме рыжего еще двое американцев, один из которых в более темной форме, подошел к сержанту, вытащил пачку долларов и вручил ему деньги.