В плену экстаза
Шрифт:
— Вы подслушивали наш разговор?
— Да, подслушивал, если можно так сказать. Я не понял ни слова. Понял только, что вы говорили о законе.
— В таком случае вы должны мне поверить. Мы говорили не про вас. И к вам это не имеет ни малейшего отношения.
Рэнд отрицательно покачал головой и, шагнув к Билли, процедил сквозь зубы:
— Ошибаешься, Дракер. Если собираешься на меня работать, то немедленно расскажешь, что говорил тебе этот индеец. А расскажешь, что ты делаешь здесь, вдали от остальных.
Билли бросила взгляд на
— Я пришел сюда, чтобы проведать Джинджер. — Словно в знак подтверждения маленькая кобылка издала протяжное ржание, и Рэнд еще больше помрачнел. — А Белая Рука спросил меня о перегоне, но я ответил, что не собираюсь говорить за вас.
— А при чем здесь закон?
— Белая Рука сказал, что не испытывает уважения к закону бледнолицых, потому что он мало защищает белого человека и совсем не защищает индейцев.
Рэнд в ярости взглянул на индейца, потом — на Билли. Но ее объяснения он, по-видимому, принял, ибо, кивнув на кобылу, проворчал:
— Надеюсь, ты закончил свидание со своей любимицей. Нам придется встать до рассвета, чтобы убедиться в правдивости слов Белой Руки. Если ты собираешься ехать с нами завтра на разведку, тебе лучше отправиться спать.
— Я бы предпочел остаться при стаде.
Тут индеец выразительно взглянул на девушку, и она убедилась, что не ошиблась: он действительно понимал по-английски, он понимал все, что она говорила Рэнду Пирсу!
— Так уж вышло, Дракер, что мне придется взять тебя с собой, — ответил Рэнд. — Мне нужен переводчик, поэтому ты должен ехать со мной. Немедленно отправляйся в лагерь! Ты меня понял?!
— Понял. Слушаюсь, сэр.
Билли резко развернулась и, не говоря ни слова, направилась в лагерь. Несколько минут спустя она уже накрылась одеялом и повернулась на бок. Внезапно почувствовав какое-то смутное беспокойство, она бросила взгляд через плечо и увидела, что босс — он тоже укладывался спать — пристально смотрит на нее. На мгновение взгляды их встретились. Но девушка тут же отвернулась и пробурчала себе под нос:
— Черт бы его побрал. Что ему от меня нужно?
Действительно, почему Рэнд Пирс так ее невзлюбил? Откуда такая неприязнь? Невольно застонав при мысли о ближайших днях, Билли завернулась в одеяло и закрыла глаза. У нее было предчувствие, что самое худшее еще впереди.
Жара на склоне дня стояла одуряющая. Окинув взглядом холмистое пространство, раскинувшееся насколько хватало глаз, Рэнд испустил невольный вздох, представив, какой путь им еще предстоит преодолеть. Весна была в самом разгаре, и прерии утопали в травах и цветах, но Рэнд знал: зеленый пейзаж перед глазами обманчив. Почти весь день, проведенный в седле, он раз за разом убеждался в правдивости рассказа Белой Руки. Рэнд видел следы, недавно оставленные другими стадами. А Белая Рука показал ему место, где последнее стадо сменило направление и двинулось на запад. Им надлежало преодолеть еще много миль, но Рэнд уже не сомневался, что найдет только лишние свидетельства истинности того, что сообщил им апачи.
Было ясно, что Белая Рука заранее все обдумал. Индеец решил во что бы то ни стало доказать, что не сказал ни единого слова лжи, чтобы
В любом случае он не собирался находиться вдали от стада более трех дней. Конечно, Уилли был прекрасным сегундо [2] , но среди гуртовщиков оказалось слишком много новичков, и Рэнд знал, что не успокоится, пока снова не примет на себя заботу о стаде.
2
Помощник (исп.).
Заметив, что жара начинает сказываться на его утомленном коне, Рэнд обуздал свое нетерпение и решил ехать помедленнее. Бросив взгляд в сторону, он увидел, что Дракер последовал его примеру. Да и воины-апачи, скакавшие рядом, явно не желали понапрасну утомлять своих лошадей. Индейцы заботились о животных, так как прекрасно знали, как опасно остаться в этом краю без лошади.
К тому же апачи в отличие от него никуда не торопились, черт бы их побрал. Да, им нечего было терять, и они ни за что не несли ответственности. А вот ему приходилось заботиться о стаде в три тысячи голов, которое следовало во что бы то ни стало перегнать в Монтану, чтобы не нарушить условия контракта.
Они отправились в путь задолго до того, как просветлело едва подсвеченное зарей ночное небо. Предавшись воспоминаниям, Рэнд невольно улыбнулся. Дракер при всей своей самоуверенности и дерзости был, в сущности, совсем еще ребенком. Апачи уже ворочались в своих одеялах, когда Рэнд открыл глаза, но Дракер все еще спал. Поначалу он думал, что мальчишка проснется сам, но в конце концов подошел к нему и растолкал. Парень пробудился не сразу. Когда же наконец проснулся, то, похоже, ужасно испугался.
В это утро Рэнд, по сути дела, впервые увидел вблизи лицо Дракера, обычно затененное широкими полями шляпы. И только тут он понял, насколько жестоко избили этого мальчишку. Правда, кровоподтеки уже как будто заживали, и сине-фиолетовые тона побледнели. Припухлость же вокруг рта почти спала, и оказалось, что у парня красиво очерченные губы и ровные белые зубы. Но глубокая царапина на щеке, не отмеченной синяками, все еще не прошла, на лбу красовалась шишка, — вероятно, парень упал и ударился головой.
Разглядывая сонное лицо Дракера, Рэнд больше всего поражался тому, что мальчишка при всей своей юности удивительно быстро сумел подняться на ноги после столь сурового жизненного испытания. Парню, безусловно, повезло, что после безжалостного избиения он остался в живых. Вероятно, и тело у него было все в синяках и ссадинах. Невольный стон, вырвавшийся у него, когда его растолкали, явно свидетельствовал об этом. И в эту минуту Рэнд понял, каких нечеловеческих усилий стоило парню взобраться на лошадь после подобной расправы.