В погоне за солнцем
Шрифт:
– Гулял, - излишне резко, в миг растеряв все благодушие, сказал я.
– Что-то не так?
– Так, но...
– робко начала Камелия, сбитая с толку такой реакцией на невинный, как ей казалось, вопрос.
– Тогда о чем разговор?
Девушка, совершенно ничего не понимая, замолчала. И молчание это было каким-то особенно грустным.
Я почувствовал легкий укол совести, но извиняться и не подумал: слишком был зол. Терпеть не могу, когда посторонние лезут в мои дела. Особенно если дела эти не ладятся.
Это настолько не вязалось с моим обычным поведением, что даже Нэльве отвлекся от копошения в сумках - кажется, тех самых, прихваченных при побеге из Торлисса - и поднял на меня заинтригованный взгляд.
– Что это с тобой?
Я проигнорировал его и, пройдя в гостиную, присоединился к сборам.
Совет посчитал своим долгом посодействовать нам в сборах. И, как я видел сейчас, выполнил данное вчера обещание. Правда, помимо фруктов, сыра и свежевыпеченного хлеба нам зачем-то принесли и два комплекта одежды. Мужской.
Эдак мне тонко намекнули, что сейчас я в редком рванье? Нет, конечно, в некотором смысле так и есть, но...
– С утра и уже не в духе, - фыркнул Отрекшийся. И задумчиво протянул, глядя в распахнутое в весну окно: - Видимо, прогулка не задалась...
Мне ужасно захотелось сгрести эту самую одежду и швырнуть ее в Нэльвё, но я сдержался. Перебрав стопку и убедившись, что предназначена она именно мне, я подхватил штаны и рубашку, отложив пока сюртук в сторону, и отправился в спальню переодеваться.
Вернулся я остывший и устыдившийся собственной вспышки: как всегда, слишком запоздало, чтобы что-то изменить. Старая одежда, чего только не претерпевшая за наше короткое путешествие, выглядела так плачевно и жалко, что я даже складывать ее не стал: скомкал. И, не найдя, куда ее забросить, не нашел ничего лучше чем примостить старую одежду на край стола.
Камелия, оглянувшаяся на скрип дверей, не сдержала удивления:
– Ой! А так вам лучше!
"Так" - это как?
– так и подмывало спросить меня.
– Не в обносках?"
Я сжалился и смолчал, хотя вопрос был закономерен: что сейчас, что прежде я ходил в совершенно обычных штанах и обычной рубашке. Всей разницы - качество ткани и пошива. И сидит, наконец-то, по размеру, а не как придется.
Нэльвё, все еще занятый разбором впопыхах забранных из дома вещей, покосился на меня через плечо и многозначительно хмыкнул. Я, пользуясь тем, что Камелия на что-то отвлеклась и не смотрит в нашу сторону, украдкой показал ему кулак - и заработал еще один смешок, не менее обидный.
Я снова огляделся, на этот раз с практическим интересом. По всему выходило, что возиться со сборами нам никак не меньше часа. Вздохнув, я побродил по гостиной в поисках очередной чересседельной сумки. И, найдя, присоединился к сборам, начав с мозолившего глаза и мешающего сесть на диван одеяла.
Краем глаза я постоянно следил за Камелией, не рискуя выпускать ее из вида: за те дни, что мы путешествуем вместе, это стало привычкой. К счастью, ничего непредвиденного не происходило. Я расправился с первым одеялом, вплотную подобрался ко второму. Нэльвё, покончив с инспекцией вещей, отобрал у меня третье. Я взялся складывать тяжелые плащи, от которого днем никакого прока, но без которых так тягостно-холодно в густых сумерках.
Отвлекся я только тогда, когда Камелия, собрав рассыпанную по столу косметику, вдруг заинтересовалась той кучей тряпья, которая когда-то была моей одеждой. Она с любопытством потянула за рукав - и выпустила его прежде, чем я успел ее окрикнуть, когда уютную тишину позднего утра всколыхнул серебряный перезвон колокольчиков. В двери, ударом сердца позже, шагнула Миринэ, одетая так же скромно и просто, как вчера.
Я, уверенный, что она не то, что сама не придет - вообще не захочет со мной говорить (и потому, как полный идиот, все утро проходил у ее крыльца, так и не решившись постучаться), встрепенулся. И от неожиданности не нашел ничего лучше, чем сбивчиво пожелать ей доброго утра.
Миринэ опустила ресницы, скрыв лукаво сверкнувшие глаза цвета весеннего неба, и ответила со сдержанной улыбкой:
– Доброе утро.
– А вы ведь Внимающая, правильно? Та самая, что нас встретила?
Восклицание Камелии разбило повисшую между нами неловкую паузу новой, еще большей неловкостью. Миринэ смутилась - если это прелестное создание вообще действительно умеет смущаться - и, с секундным промедлением, ответила, улыбнувшись:
– Да. Я заглянула, чтобы узнать, как у вас идут дела...
Я наградил ее скептическим взглядом, который Миринэ тактично не заметила и поспешно продолжила, уходя от неинтересной ей темы:
– Я хотела бы переговорить с elli-e Taelis.
– Мы, вероятно, любезно должны вас оставить?
– фыркнул Нэльвё, как-то странно поглядывая на Слышащую.
– Я думаю, нас не обременит прогуляться, - спокойно выдержав его взгляд, сказала она.
– Утро так и шепчет...
Что шепчет утро, я так и не узнал: потому что Миринэ замолчала, оборвав себя на полуслове, когда что-то тихонько пробежало по паркету, догоняемое растерянным "ой!" Камелии.
Я резко обернулся, ругая себя за то, что отвлекся и совсем перестал следить за девушкой.
Обернулся - и выругался уже вслух.
Камелия глупо застыла, прижимая к груди мои изгвазданные и изодранные вещи, а на полу замерла, переливчатая, искрящаяся на солнце капелька-бриллиант. Прозрачнее, чем слеза.
– Что...
– начала девушка, но, встретившись с моим безотчетно злым, взбешенным взглядом, побледнела: - Я не хотела! Она сама! Я просто взяла и...
Не слушая ее сбивчивых оправданий, я в два шага преодолел расстояние, разделявшее меня и подвеску. Не останавливаясь, наклонился - и зачерпнул пальцами пустоту.