В поисках Белой ведьмы
Шрифт:
– А сейчас, Вазкор, я покажу тебе, как нужно принимать подарки. Проводите их во Двор секир, – добавил он, – и дайте им королевский эскорт – двадцати человек с саблями наголо будет достаточно.
Мы вернулись во двор и вошли в колоннаду с красными колоннами, которая находилась позади мишеней на стрельбище. Вбежала гончая Сорема и улеглась между горшками лимонных деревьев. Яшлом и Бэйлгар вывели ее, и двор опустел. Солнце клонилось к закату, в этот час ни один масриец без крайней нужды не поднимет лук, так как существовало старое поверье, что стрела может поразить глаз садящегося солнца. Считая поверье шуткой, его,
В пустой Двор секир быстро вошел аристократ, сопровождаемый эскортом из двадцати джердиеров с саблями.
Придя в себя, он обратился к Сорему:
– Я прибыл к вам из Малинового дворца, принц, с даром вашего несравненного брата, – проговорил он скрипучим голосом. – А меня подвергают грубому обращению.
– Ни в коем случае, – ответил, улыбаясь, Сорем. – Эти сабли, я вас уверяю, для вашей же защиты. Мы слышали об измене, о ночных убийцах в городе, и мы желаем только обеспечить вам безопасность.
Бэйлгар засмеялся – и посланец Баснурмона тоже неохотно сморщил свое лицо. Щелчком пальцев он вызвал двоих слуг, которые торопливо выскочили вперед и поставили на землю шкатулку. Она была сделана из резного дуба с перламутровыми инкрустациями, ручки из серебра, и я подумал: порох или что-нибудь подобное, – хотя, как оказалось, масрийцы им не пользовались, – или, на худой конец, гнездо скорпионов. Сорем удивил меня, когда с безупречной вежливостью попросил офицера в наряде осы самому открыть шкатулку. Но потом я подумал, что он прожил двадцать лет в гуще подобных дел, а не прожил бы и пяти, если бы не был хорошо выучен.
Офицер, либо по незнанию, либо по самоуверенности, претенциозным жестом откинул крышку шкатулки. Но то, что там оказалось, заставило его измениться в лице и отскочить. Не смерть, но оскорбление. В шкатулке была фарфоровая статуэтка около восьми дюймов в высоту, раскрашенная, исполненная очень тщательно, со всеми возможными деталями. Мне было интересно, как успели столь быстро это все выполнить, поскольку это была точное изображение меня, меня и Сорема. Статуэтка изображала нас в позе, которую в мужских борделях Бар-Айбитни называют «Собака и заяц».
Я здорово разозлился. Я бы разозлился, увидев такую игрушку, изображавшую меня с женщиной, а эта понравилась мне еще меньше. Когда я остыл, то догадался, что это была готовая форма, у которой отбили головы и за ночь приделали новые, мою и Сорема. Я также понял, что не было такого уж сходства, как мне показалось вначале, хотя в тот момент я бы предпочел, чтобы мне показалось что-нибудь другое.
Лицо Сорема потемнело от прилива крови, затем побледнело, и я услышал, как чертыхнулся Бэйлгар. Посланец Баснурмона тоже, казалось, был далек от веселья.
Я, почувствовав, что эта немая сцена может затянуться надолго, сказал как можно вежливее:
– Баснурмон считает, что нам нравится то же, что и ему. А что касается работы, так на Вселенском базаре я видел и получше.
– Высокородный господин… – начал посланец, обращаясь ко мне, затем, очевидно, вспомнив байки о белых лучах и другой магии, упал на колени перед Соремом. – Мой господин!
Сорем ответил голосом, которого я раньше у него не слышал:
– Возьмите эту гнусность и отнесите тому мерзавцу, который ее послал. Посланец сделал, что ему велели, и я редко видел, чтобы человек двигался столь быстро. Менее чем через минуту он исчез в направлении Ворот Лисы, а вместе с ним шкатулка, слуги и эскорт джердиеров, – все были довольны оказаться подальше от нас.
Бэйлгар и Яшлом, не сговариваясь, отошли в глубь колоннады, а гончая, почувствовав, что не все в порядке, подошла и встревоженно ткнулась в сапог Сорема. Он был вне себя от злости, и, когда наклонился погладить собаку, его рука дрожала. Я уже остыл и склонен был видеть во всем этом шутку.
– Он дорого заплатит За этот жест, – сказал я. – Давай не будем сердиться, как он бы хотел, чтобы мы сердились.
– Давай, – сказал Сорем. Он не смотрел на меня, поглаживая собачьи уши. – Из этого знака я понял одну вещь – Баснурмон знает, что Цитадель желает борьбы. Чем скорее Хессек обнаружит свою закваску, тем лучше. Мы теряем почву под ногами. – Он оглянулся и подозвал Яшлома. – Однако моей матери было бы лучше здесь, чем в городе императора. До сегодняшнего вечера я думал, что там она будет в большей безопасности, не принимая участия в моих интригах, но теперь… – Подошел Яшлом, и Сорем сказал ему:
– Госпожа Малмиранет. Возьмите двоих и приведите ее. Она знает, что быстрое исчезновение из дворца может стать неминуемым, и будет действовать без промедления. Воспользуйтесь Кедровой лестницей и отдайте ей это кольцо. Это сигнал, о котором мы договорились.
Сказать, что я не думал о Малмиранет после того уединенного ночного свидания, было бы неправдой. Я бы вспоминал ее чаще, если бы не мешали другие вещи.
Яшлом был готов выехать.
– Я выбираю себя в число ваших двух человек, Яшлом, – сказал я ему и Сорему. – Если осиный принц решил затеять дело, чудотворец может оказаться более полезным, чем пара солдат.
Сором смотрел на меня некоторое время. Затем протянул свою руку.
– Я подозреваю, что ты поклялся сделать меня твоим вечным должником.
– Скажи мне это, когда твоя мать будет в безопасности.
Я подумал, что он был бы рад моей помощи, и в любом случае я интересовался обходными путями в Небесный город. Память о Малмиранет пылала во мне и как реакция против паутин и могил, заговора и ожиданий. Возможно, я найду ее сегодня изменившейся, и она, как жена булочника, будет есть конфеты, рассеянно оглядывая нас в тревоге, и ее странный голос (я, и правда, хорошо ее помнил) поднимется до перепуганного визга. Ну хорошо, пойду и посмотрю.
Яшлом задержался, чтобы я мог его догнать. Не разговаривая, мы прошли мимо стены казармы по направлению к конюшням.
Опять переодевания. Кажется, в этом месте был большой выбор различных костюмов. В этот раз мы оделись, как конторщики – простые темные штаны, куртка и короткий плащ с капюшоном, и взяли пару пыльных лошадок, немыслимых после моей белой Стрелы и страшно капризных.
Яшлому была знакома дорога, по которой мы поедем, и, перед тем как выехать, он сказал мне, чего опасаться. Мы выехали не через Ворота Лисы, а через запасный выход гарнизона на случай, если бы за нами стали следить. Небо позади нас окрашивалось в красный цвет, а птицы, поднимавшиеся с молельных башен при звуках гимна заходящему солнцу, поблескивали серебром. Я чувствовал сладостное напряжение и вовсе не ожидал, что она будет визжать.