В поисках дракона

Кадыров Виктор Вагапович

Наш путь лежал через Анды, поднимаясь выше 4000 метров над уровнем моря и спускаясь то в сторону Амазонии, то к самому побережью Великого Тихого океана. Высокогорные луга сменялись влажными джунглями, банановыми плантациями, попугаями, обезьянами, пестрыми бабочками и колибри. Через неделю из Эквадора мы переехали в Перу. В нить нашей памяти вплетались уже ландшафты Перу, с теми же неизменными ламами, Белыми Кордильерами, руинами древних городов инков, озером Титикака. Яркими пятнами в ней остались город Куско – древняя столица империи инков, где до сих пор стоят старые испанские дома, построенные на мощных инкских фундаментах, и затерянный в горах город Мачу-Пикчу – восьмое «чудо

света». На плато, вознесенное к небесам на пятьсот метров выше реки Урубамбы, между двух пиков Уайну-Пикчу и Мачу-Пикчу прячется от людских взоров таинственный город инков. Здесь жрецы инков общались с небесными богами. Здесь «привязывали» солнце, чтобы оно не покинуло наш мир. Здесь, поднявшись еще выше к небу, на вершину Уайну-Пикчу, которая взметается над городом на 300 метров, обращались к богу-солнцу Инти со своими земными просьбами: принести обильный урожай, успех в ратных делах и управлении огромным государством.

Мы карабкались на вершину Уайну-Пикчу по таким крутым, выдолбленным в скалах ступеням, что приходилось держаться руками за верхние ступени. Далеко внизу под нашими ногами вокруг утеса вилась река Урубамба, до нее было не менее 700–800 метров. Облака поднимались прямо из лежащих внизу джунглей, и, казалось, что весь утес Уайну-Пикчу, словно гигантский корабль, двигается по туманному морю. Временами облака разрывались, и мы наслаждались видом лежащего под нами города инков. По склону вился крутой серпантин дороги, ступенями спускались террасы, на которых когда-то инки выращивали сады и кукурузу, пирамидой возвышался на плато храмовый комплекс, сложенный из гигантских каменных блоков сложной формы весом до 150 тонн и идеально подогнанных друг к другу. Ночной Куско, где огни домов, разбросанных по окружающим город предгорьям, создают впечатление звездного неба с парящим над Куско сияющим Иисусом, Священная долина инков с многочисленными террасами, сохранившимися еще со времен империи инков, вяжущие на спицах индейцы-мужчины, святые места – ваки, где некогда стояли древние храмы, а теперь возвышаются католические церкви, карнавальные процессии, незамысловатые мелодии, сходу врезающиеся в память и,. словно заезженная пластинка, навязчиво звучащие в ней, – все слилось для нас в сплошной цветной ковер. Ежедневные переезды, постоянная смена декораций, схожесть культур Эквадора и Перу, калейдоскоп событий – все смешалось в нашем восприятии мира. Мы уже не помнили, где и чем началось наше путешествие, в каких гостиницах или приютах мы находили покой. Мы просто неслись вперед к новым встречам и открытиям.

И вот, наконец, Амазонка и последние четыре дня нашего путешествия. Джимми, наш гид, с удовольствием рассказывает нам о различных деревьях, цветах и растениях, которые может использовать человек, он – индеец, вырос на Амазонке и знает о джунглях все. Мы пробираемся с ним сквозь тропический лес. Иногда Джимми ударяет мачете по стволу дерева и показывает нам выступивший сок. Это может быть резко пахнущая жидкость, которую наносят на тело, чтобы отогнать гнус, кишащий во влажных тропиках и с ног до головы облепляющий нас. Или кристально чистая вода, которой мы с наслаждением утоляем жажду. Есть пальмы, из древесины которых можно приготовить вкусный салат, из других растений можно получить различные целебные снадобья. Это занятие для местного шамана-колдуна. К нему приезжают даже из Европы, чтобы попробовать таинственный напиток, приготовленный из специальной лианы, – уайяваску. Джимми рассказывает, что люди, принявшие этот напиток, могут видеть прошлое и будущее, могут излечиться от разных болезней. Они видят фантастические картины, превращаются в диких зверей. «Я два раза пил уайяваску, –

говорит Джимми, – один раз я был змеей, а другой раз ягуаром». «Нет, это не наркотик, – возмущенно реагирует он на наши предположения. – После алкоголя или наркотиков человек болеет, у него раскалывается голова и плохое самочувствие. А после уайяваску человек испытывает прилив сил и энергии. Он становится обновленным и здоровым. Ему открывается будущее. Правда, когда человек выпьет этот напиток богов, ему становится плохо. Его рвет, у него крутит живот, за ним должен присматривать шаман. Но это из человека выходит все злое, все ненужное. Взамен он получает энергию богов».

Вечером, едва стемнело, мы садимся в лодку и плывем против течения около получаса. Мы забираемся далеко в джунгли, где не слышно звуков индейских деревень. Хозяин лодки выключает мотор, и мы медленно возвращаемся назад, дрейфуя по течению. Джимми говорит, что это одна из лечебных практик шамана – звуки ночных джунглей.

Лодка скользит по водной поверхности, в которой отражаются звезды. Воздух дрожит от неумолчного звона цикад и концерта «стеклянных» лягушек. Звуки несутся со всех сторон, и, кажется, что это музыка хрустальных сфер небесного свода над нашей головой. Мы слышим, как двигаются планеты по своим орбитам. Вспышки метеоритов и полет далеких спутников делают звездное небо живым и подвижным. Изредка сквозь фон стрекотания цикад и кваканья лягушек доносится мощный глухой звук. «Это лягушка-бык», – поясняет Джимми. То там, то здесь вскрикивает какая-то ночная птица. Над нами бесшумными призраками проносятся летучие мыши. Словно крохотные фонарики появляются над водой. Они неспешно пролетают над поверхностью реки и внезапно гаснут, пропадая во мраке ночи. На смену им включаются все новые и новые фонарики, светящиеся зеленым фосфорицирующим светом. Это полет светлячков. После нашего многодневного калейдоскопа такая умиротворенность и неспешность поразительны. Мы каждой клеточкой своего тела ощущаем реальность окружающего мира. Мы маленькая песчинка в нем. Он живет и дышит без нас. Нас случайно занесло сюда, на самый край земли, и мы замерли, пытаясь уловить ритм живущего здесь мира.

– Господи, как хорошо, – голос Светы, моей жены, нарушил эту звенящую тишину. – Кто бы мог из нас подумать, что мы вот так будем плыть по Амазонке!

На нее зашикали, чтобы вновь погрузиться в мир ночных звуков амазонских джунглей. А я вспомнил, как еще в Эквадоре в одной из гасиенд встретил пожилую пару поляков. Они страшно обрадовались встрече, хорошо говорили по-русски и искренне желали нам счастливого путешествия. Позже, уже в другом месте, к нам внезапно подошла женщина в возрасте. «Вы русские! – в восторге воскликнула она. – Как я рада. Я из Румынии, но уже давно живу в Америке, в Нью-Йорке. Я никогда даже и мечтать не могла, что кто-нибудь из России будет иметь возможность попасть сюда и что я встречусь с вами! Как прекрасно, что у вас там все изменилось!» И хотя мы объяснили женщине, что приехали не из России, а из Кыргызстана, всем было ясно, что большой разницы нет. И поляки, и румыны, так же как и киргизы, вырвались из одной общей тюрьмы, которая называлась социалистическим лагерем. И люди искренне радовались, что этот лагерь прекратил существование и его обитатели получили свободу. И то, что мы были здесь, в Южной Америке, говорило само за себя.

Мы плыли по ночной Амазонке и мечтали вернуться в родной Кыргызстан. Мы устали от калейдоскопа Западного полушария. Как бы ни было хорошо в гостях, а дома лучше. Ни на что мы не променяем наши родные горы и прохладу голубого Иссык-Куля. Ни на экзотику джунглей, ни на красоты заморских диковин. Зачем нам чужая земля?