В поисках Ханаан
Шрифт:
Через полчаса все было кончено. Фургоны уехали, жильцы разошлись по квартирам.
Вечером прибежала Поля и сразу кинулась к телевизору:
— Зоечка Петровна, говорят, сегодня в утреннем выпуске показывали ваш дом и сенатора Джерри. Сейчас должны повторить.
И действительно, Зоя Петровна увидела на экране дом-башню и демонстрацию, во главе которой шел мужчина в клетчатой рубахе. А потом он появился на экране, в костюме и галстуке. Корреспондент начал задавать ему вопросы.
— Обычная предвыборная возня, — разочарованно сказала Поля.
А под утро позвонила Симочка.
— Мама, что случилось? Тебя выселяют? —
— С чего ты взяла? — удивилась Зоя Петровна. Тотчас спохватилась: — Клади трубку. Не трать зря деньги. Я сейчас тебе перезвоню.
Но Симочка точно не слышала ее.
— У нас по первой программе передали репортаж. Слышу знакомый адрес. Смотрю — твой дом. Думаю, мне почудилось, спрашиваю Вилика…
— Кто такой Вилик? — насторожилась Зоя Петровна.
— Ты что, забыла Вилика Шульца? — принужденно засмеялась Симочка и, не дожидаясь вопросов, начала частить: — Мы съехались и живем вместе. У меня теперь семья. С нами его сын, Георг. Он в нашу школу ходит. Представляешь, точная копия Вильки в детстве. Даже зубы торчком. Сегодня была с ним у дантиста. Гоша, — закричала она в глубину квартиры, — иди поговори с бабушкой Зоей.
— А где жена Вилика? — глухо спросила Зоя Петровна.
— Уехала с дочкой на ПМЖ во Францию. Мама, в чем ты меня подозреваешь? — вдруг взорвалась Симочка. — Я не разводила их. И Вильке внушала, что ради детей нужно терпеть, потому что сама росла без отца. Да, мы встречались. Проводили вместе отпуск, праздники.
— Иди спать, — глухо сказала Зоя Петровна, — уже поздно.
6
Дом-башня гудел как растревоженный улей. Были еще две демонстрации. Одна — в даунтауне города, другая — опять возле дома.
Приезжали мэр и губернатор. В начале зимы, так ничего и не добившись, жильцы стали потихоньку разъезжаться. Вместо них начали вселять стариков и старух со всей округи. Поскучневший, притихший дом потихоньку приходил в упадок. Старые жильцы, покидая его, то ли по недосмотру, то ли в отместку царапали стены, разбивали плафоны. Двери подъездов стояли нараспашку, домофон был выведен из строя, и чуть ли не каждую неделю случались кражи. Иногда по ночам кто-то бродил по коридорам, стучался в двери, то ли разыскивая кого-то, то ли проверяя, не пустует ли квартира, то ли пугая новых жильцов.
Узнав об этом, Поля, не советуясь с Зоей Петровной, купила еще один замок и цепочку. И теперь, звоня после выпуска новостей, строго спрашивала:
— Зоечка Петровна, вы не забыли?
— Не волнуйся! Закрыла! Закрыла! — рапортовала Зоя Петровна.
Незадолго до Рождества Поля повезла Зою Петровну смотреть праздничное убранство домов. Они проезжали мимо пальм, стволы которых были обвиты гирляндами разноцветных лампочек, мимо светящихся огнями оленей, запряженных в санки, мимо громадных, в человеческий рост, заводных кукол, кланяющихся прохожим. Увидев Принцессу и Щелкунчика, мерно вращающихся под музыку, Зоя Петровна по-детски восторженно замерла, потом всплеснула руками:
— Как жаль, что Симочка ничего этого не видит!
— Вы, ей-богу, как ребенок, Зоечка Петровна. Что ж вы ее жалеете все время? Она сейчас счастлива. Они с Виликом столько лет тянули эту канитель. Вы не замечали, она скрытная. После каждого свидания месяцами приходила в себя. И каждый раз клялась: «Это конец!»
— Понимаешь, — Зоя Петровна запнулась, — Симочка со мной всегда как ежик. Колючки растопырит — не подходи.
— Знаю. У меня с отцом тоже так. После того как мамы не стало, он совсем одичал. Верите, я у него иной раз и не присяду. Лекарства отдам, продукты выгружу — и к двери. Он еще торопит меня: «Иди! Иди! Меня работа ждет». У него идея фикс — наверстать упущенные годы. А что родной дочери не с кем словом перемолвиться, ему невдомек. Здесь без семьи, сами знаете, волком взвоешь.
В этот вечер Зоя Петровна долго не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок, думая о дочери и виня себя во всех смертных грехах: «Ты не мать! Ты — слепая лошадь! Всегда все делала невпопад. Приставала со своими рассуждениями, обижалась, что девочка тебя не слушает. Требовала задуматься о будущем, создать нормальную семью, родить ребенка. А она или молчала, или огрызалась, или отшучивалась, скрывая правду».
Ночью ей приснился изможденный ребенок с маленькой лысой головкой и громадными, в пол-лица, черными глазами. Она держала его, крепко прижимая к груди и баюкая. Потом где-то глухо ахнуло. Кто-то крикнул: «Стреляют!» Ее понесло вместе с толпой. И уже на бегу она почувствовала, как сверток с ребенком выскальзывает у нее из рук.
Зоя Петровна проснулась вся в поту. Кто-то отчаянно колотил в ее дверь, сопровождая каждый удар выкриком «Аут!». Она с раздражением подумала, что это опять дебоширят бывшие жильцы. Выглянула в окно. Чернильно-бархатную темень ночи разрезали лучи прожекторов. В отдалении толпились люди. В это время опять начали ломиться в дверь. «Акция!» — внезапно мелькнуло у нее в сознании. Словно во сне, она схватила старый Симочкин школьный портфельчик, в котором хранила документы, достала из шкафа, из-под стопки белья деньги. Грубый мужской голос рявкнул «Go out!» — выходи. Вслед за этим ударили чем-то тяжелым по двери.
Торопливо сметя из холодильника в пакет какие-то продукты, она напялила на себя старое зимнее пальто, привезенное еще оттуда. Затем обвела взглядом комнату, открыла один за другим оба замка, сбросила цепочку и ступила в опасную тьму коридора. Чьи-то руки подхватили и поволокли ее вниз по лестнице.
Она очнулась на улице, в толпе. Повинуясь инстинкту, внезапно пробудившемуся в ней, стала продираться в самую гущу. Мужчина в черной форме, став в луч прожектора, достал из нагрудного кармана вчетверо сложенные листы. «Нужно отступить в темноту. Сейчас начнут перекличку», — мелькнуло у нее в сознании, и она попятилась в темь. Трое помощников, видно, чином пониже, но тоже в форме, подталкивая и напирая, пытались выстроить толпу в два ряда.
— Джордж Алкальдо, — выкрикнул мужчина в форме.
Из первого ряда кто-то откликнулся. К нему тотчас подскочил один из помощников, взял под руку и повел в сторону стоявшего поблизости автобуса. Она сжалась, точно стараясь стать еще незаметней, и осторожно отступила еще на шаг. «Лесок направо, за ним полотно железной дороги. А вдруг там овчарки?» — мелькнуло у нее в сознании.
— Антони Алмоза… Лиса Беланни… — выкрикивал мужчина со списком.
Люди один за другим исчезали в чреве автобуса. «Что же делать? — заметалась она. — Симочка даже не узнает, что со мной случилось».