В поисках любви
Шрифт:
Линда приехала повидаться со мною в Оксфорд. Она ездила сообщить свою новость в Алконли и теперь возвращалась в Лондон. По-моему, это был очень мужественный поступок — поехать и сказать самой, недаром, войдя ко мне, она (что было совсем на нее непохоже) первым делом попросила выпить. Она была сама не своя.
— Боже мой, — сказала она. — Я и забыла, как Пуля бывает страшен — даже теперь, когда, казалось бы, у него над тобою нет власти. Все было в точности как в тот раз, когда мы ездили на ланч к Тони — опять у него в кабинете, и он буквально рычал на меня, а мама, бедная, сидела с несчастным видом, но и она тоже возмущена, а ты знаешь, как она умеет уколоть сарказмом. Ладно, все это позади. Какое блаженство, что мы снова увиделись!
Мы не виделись с того самого воскресенья в Платанах, когда
— Ну что, — сказала она. — Живу с Кристианом, в его квартире, правда, она, надо сказать, очень маленькая, но, пожалуй, это даже к лучшему, потому что мне приходится вести домашнее хозяйство, а я, кажется, не сильна по этой части — хорошо, что он силен.
— Да уж, иначе ему хоть пропадай, — сказала я.
Линда в своей семье славилась тем, что у нее все валится из рук, она даже галстук не умела повязать себе, одеваясь на охоту, это неизменно проделывали за нее дядя Мэтью или Джош. Живо помню, как она стоит перед зеркалом в холле, дядя Мэтью повязывает ей галстук со спины, оба невероятно сосредоточены — и Линда приговаривает:
— А, теперь понимаю. В следующий раз обязательно справлюсь сама.
Она ни разу в жизни постель себе не постелила, так что едва ли можно было полагать, что она наведет чистоту и порядок в Кристиановой квартире.
— Фу, противная! Только это такой кошмар — стряпня, я хочу сказать. Духовка эта — Кристиан поставит туда что-нибудь и говорит: «Через полчаса вынимай». А мне не хватает духу сказать, что я боюсь, проходит полчаса, я набираюсь храбрости, открываю, — а оттуда волна адского жара обдает тебе лицо. Немудрено, что люди порой от отчаяния засовывают голову в духовку и уже не вынимают обратно. Да, и видела бы ты, что вытворяет со мной пылесос — один раз взбунтовался ни с того ни с сего и ринулся к шахте лифта. Я как заверещу — спасибо Кристиан подоспел на помощь в последнюю минуту. По-моему, домашняя работа гораздо утомительнее и страшнее охоты, никакого сравнения, и при этом после охоты нас кормили свежими яйцами и заставляли часами отдыхать, а после домашней работы тебе предлагают действовать дальше как ни в чем не бывало. — Она вздохнула. — Кристиан очень сильный, — прибавила она, — и очень храбрый. Ему не нравится, когда я верещу.
Мне показалось, что она выглядит усталой и озабоченной — я тщетно искала свидетельств огромного счастья или огромной любви.
— Ну а что Тони — как он это принял?
— О, Тони, в сущности, безумно доволен, теперь он может жениться на своей любовнице без публичного скандала, без надобности выступать ответчиком в деле о разводе, без ропота со стороны консерваторов.
Как это было похоже на Линду — ни словом не намекнуть, даже мне, что у Тони есть любовница.
— И кто же она? — спросила я.
— Такая Пикси Таунзенд. Знаешь этот тип — молодое лицо при седых волосах, крашенных в голубой цвет. Обожает Мойру, живет поблизости от Платанов и ездит с ней верхом каждый день. Отъявленный антидост, но я сейчас только рада, что она есть, это меня совершенно избавляет от ощущения вины — им будет всем без меня настолько лучше!
— Не замужем?
— Была, но уже много лет разведена. Привержена всему тому же, что мило сердцу бедняги Тони — гольф, бизнес, устои консерваторов — все то, на что я не пригодна, сэр Лестер не надышится на нее. Воображаю, как они будут счастливы.
— Ну так, теперь хотелось бы узнать побольше о Кристиане.
— Ох, это одно очарование. Ужас какой серьезный, знаешь, коммунист — и я теперь тоже — вокруг целый день товарищи, вот уж кто истинные досты, и есть один анархист. Причем товарищи анархиста не любят — странно, правда? Я-то считала всегда, что это одно и то же, но Кристиану он нравится, за то, что швырнул бомбу в короля Испании — романтично, согласись. Зовут Рамон, сидит весь день и предается тяжким раздумьям о шахтерах в Овьедо, потому что у него брат — шахтер в Овьедо.
— Да, котик, но ты расскажи, про Кристиана.
— Ах, Кристиан — это очарование, ты должна к нам приехать погостить — впрочем, это, пожалуй, будет не совсем удобно — приезжай навестить нас. Поразительный человек, ты не поверишь, отстоит от других людей в такой мере, что почти и
— Надеюсь, и ты ему дорога.
— Да, наверное, только он совсем особенный, и мысли его — о другом. Я должна тебе рассказать — вечером, накануне нашего побега (вообще-то я просто переехала в Пимлико на такси, но побег звучит романтичнее), он обедал у своего брата — естественно, я решила, что они будут говорить обо мне, обсуждать это все, и часов в двенадцать не выдержала и звоню ему: «Это я, милый, ну, как ты провел вечер, о чем вы разговаривали?» А он на это: «Что-то не помню — о партизанской войне, если не ошибаюсь».
— Его брат тоже коммунист?
— Что ты, нет, — он служит в Министерстве иностранных дел. Дико величественный, похож на чудище морское — ну, ты понимаешь.
— А, так это тот самый Толбот — да, понятно. Я как-то их не связывала. Ну и каковы теперь твои планы?
— Да он говорит, что женится на мне, когда я разведусь. Несколько глупо, на мой взгляд, я скорее согласна с мамой, что одного раза достаточно, когда речь идет о браке, но он считает, что на таких, как я, если уж с ними живут, — то женятся, а главное, — какое будет блаженство не зваться больше Крисиг. Посмотрим, во всяком случае.
— Так чем ты живешь, скажи? Вероятно, не ходишь больше на вечера и прочие сборища?
— Дуся, еще какие убийственные сборища, ты вообразить себе не можешь — на обыкновенные он ходить не дает никогда. Гранди [43] на той неделе давал банкет с танцами, сам позвонил и пригласил меня с Кристианом — очень мило, я считаю, он всегда очень мило ведет себя по отношению ко мне, но Кристиан вознегодовал и объявил, что, если мне не ясно, почему туда идти нельзя, меня никто не держит, но он не пойдет ни под каким видом. Ну и, конечно, кончилось тем, что мы оба не пошли, а мне потом говорили, что было замечательно. К Рибсам нам тоже нельзя, а еще… — и она назвала ряд семей, столь же известных своим гостеприимством, сколько и своими правыми убеждениями. — Хуже всего у коммунистов то, что сборища, на которых бывать не возбраняется, такие… нет, все очень занятно и трогательно, только не слишком весело и всегда их устраивают в каких-то мрачных местах. Нам, например, на будущей неделе предстоят три — какие-то чехи в Мемориальном зале Сакко и Ванцетти на Гоулдерс-Грин, эфиопы в Паддингтонских банях и Парни из Скотсборо [44] тоже в каком-то захудалом помещении. Сама понимаешь.
43
Гранди, Дино ди Морандо (род. в 1895 г.), итальянский политик, фашист.
44
Юноши-негры, проходившие по громкому судебному процессу в городке Скотсборо (США).
— Парни из Скотсборо? Они что, еще существуют? Постарели изрядно, должно быть.
— Да, и основательно съехали вниз по общественной лестнице, — фыркнув, сказала Линда. — Помню, Брайен давал бесподобный вечер в их честь — самый первый вечер, когда меня взял с собой Мерлин, оттого он мне и запомнился, вот было удовольствие! В четверг не будет ничего похожего. (Душенька, я совершаю вероломство, но поболтать с тобой, первый раз за столько месяцев, — такое упоенье! Товарищи очень славные, только с ними никогда не поболтаешь, они все время произносят речи.) Я постоянно говорю Кристиану — хорошо бы его приятели придумали, чем оживить свои собрания, а нет — пусть больше не устраивают их, какой смысл устраивать печальные вечера, не понимаю, — а ты? У левых печаль вообще не проходит, потому что они слишком близко принимают к сердцу дело, за которое ратуют, а с делом всегда обстоит не важно. Ручаюсь, что Парни из Скотсборо кончат на электрическом стуле, вот увидишь, разве только прежде умрут от старости. Им сочувствуешь всей душой, но что толку, все равно всегда держат верх такие, как сэр Лестер. Товарищи, правда, этого, кажется, не понимают и к тому же, на свое счастье, незнакомы с сэром Лестером, а поэтому пребывают в уверенности, что нужно и дальше собираться на эти тоскливые вечера.