В поисках любви
Шрифт:
За несколько дней до того, как им предстояло переехать в Лондон, Джесси сбежала. Она должна была поехать на две недели в Шотландию к Луизе, но, ничего не говоря тете Сейди, отменила поездку, обратила свои сбережения в наличность и, когда никто еще не хватился, что она пропала, прибыла в Америку. На бедную тетю Сейди, как гром среди ясного неба, обрушилась телеграмма: «Еду Голливуд. Не волнуйтесь. Джесси».
В первые минуты Алконли просто терялись в догадках. Джесси никогда не проявляла ни малейшего интереса ни к театральным подмосткам, ни к кино, они были уверены, что у нее нет никакого желания стать кинозвездой, но если так — почему Голливуд? Потом им пришло в голову, что, может быть, Мэтт знает что-нибудь — они с Джесси в семье держались вместе неразлучно, и тетя Сейди села в «даймлер» и
— Так что, скорей всего, — заключил он, — пришло письмо, где было сказано, что он не женат, и она тут же снялась с места — и вперед. К счастью, и деньги имелись на побег. Что будем к чаю заказывать, мам?
Тетя Сейди, встревоженная до глубины души, отлично знала тем не менее правила поведения и хорошего тона, и все то время, покуда Мэтт поглощал сперва сосиски и омаров, потом яичницу с ветчиной, жареную камбалу, банановый мусс и шоколадный пломбир, стойко оставалась при нем.
Как всегда в критические минуты, Алконли вытребовали к себе Дэви и, как всегда, Дэви выказал полную способность справиться с трудным положением. Он мигом установил, что Кэри Гун — второразрядный киноактер, которого Джесси, вероятно, увидела, когда приезжала в Лондон на последние вечера летнего сезона. Он играл в одном из фильмов, которые шли тогда в кинотеатрах — картина называлась «Час славы». Дэви раздобыл эту ленту, а лорд Мерлин прокрутил ее для Радлеттов в своем кинозале. Фильм был про пиратов, и Кэри Гун играл даже не главного героя, а так, заурядного пирата, решительно ничем особенным не выделяясь: ни выигрышной внешности, ни таланта, ни ощутимого обаяния — хотя, надо отдать ему справедливость, и обнаруживал известное проворство, карабкаясь вверх-вниз по вантам. Да, и убил кого-то оружием, хранящим отдаленное сходство с шанцевым инструментом, чем мог, по нашему мнению, пробудить в груди у Джесси некое наследственное чувство. Сама картина принадлежала к числу тех, в которых обыкновенному англичанину, если он не киноман, очень трудно разобраться, и каждый раз, как Кэри Гун возникал на экране, это место приходилось прокручивать заново для дяди Мэтью, который пришел с твердым намерением не упустить ни единой подробности. Он полностью отождествлял актера с его ролью и повторял то и дело:
— Зачем этот тип туда полез? Вот олух, мог бы и догадаться, что там его ждет засада. Что он сказал? Не слышу, — покажите это место еще раз, Мерлин.
В конце он объявил, что он не слишком высокого мнения об этом малом — и дисциплинка хромает, и позволяет себе очень нахально разговаривать со своим командиром.
— Патлы пора бы остричь! Не удивлюсь, кстати, если окажется, что этот фрукт выпивает.
С лордом Мерлином дядя Мэтью и поздоровался, и попрощался вполне вежливо. Похоже, годы и невзгоды оказывали на него смягчающее действие.
После продолжительных совещаний пришли к решению, что придется кому-то из членов семьи, исключая тетю Сейди и дядю Мэтью, ехать за Джесси в Голливуд. Вот только кому? Естественно было бы, конечно, отрядить с подобной миссией Линду, когда бы Линда не находилась в немилости и не была к тому же всецело занята устройством собственной жизни. Нет, бессмысленно поручать одной скакалке водворять домой другую, надо искать кого-нибудь еще. Кончилось тем, что не без помощи уговоров («безумно некстати именно теперь, когда я как раз начал курс уколов»), Дэви дал согласие ехать с Луизой — положительной, разумной Луизой.
К тому времени, как это решилось, Джесси успела приехать в Голливуд, оповестить о своих матримониальных намерениях всех и каждого и история попала в газеты, а те не пожалели для нее места на своих страницах (дурацкое межсезонье, нечем занять внимание читателей), преподнося ее в виде своеобразного романа с продолжениями. Поместье Алконли перешло на осадное положение. Журналисты, не устрашенные пастушечьими бичами дяди Мэтью, гончими псами, синим молниями очей, шныряли по деревне, охотясь за местным колоритом, ухитрялись проникать даже в дом. И что ни день преподносили восхищенным читателям что-нибудь новенькое. Дядю Мэтью изображали как нечто среднее между Хитклиффом [48] , Дракулой и графом Доринкуртским [49] , Алконли — не то Кошмарским аббатством [50] , не то Домом Эшеров [51] , а тетю Сейди — персонажем, в чем-то родственным матушке Дэвида Копперфилда. Столько отваги, изобретательности и упорства проявляли эти репортеры, что когда они потом так замечательно показали себя на войне, это нас не удивило. «Сообщение с фронта такого-то…»
48
Злодей, персонаж романа Эмили Бронте «Грозовой перевал».
49
Персонаж романа госпожи Каули «Красоткина уловка».
50
Роман Томаса Лава Пикока.
51
Рассказ Эдгара Аллана По.
И дядя Мэтью говорил:
— Это не тот ли мерзавец, которого я обнаружил у себя под кроватью?
От всей этой истории дядя Мэтью получал массу удовольствия. Перед ним был противник, достойный его, не слабонервные горничные, не обидчивые плаксы-гувернантки — крепкие молодые ребята, которым неважно, какими действовать методами, главное — забраться в дом и добыть материал для статьи.
Не меньше удовольствия получал он и читая про себя в газетах, мы уже начали подозревать, что дядя Мэтью втайне питает страсть к дешевой известности. Тетя Сейди, напротив, все это находила чрезвычайно малоприятным.
Крайне важно было, по общему мнению, скрыть от прессы, что Дэви с Луизой отправляются в спасательную экспедицию, так как внезапность их появления могла существенно повлиять на согласие Джесси вернуться. К несчастью, Дэви решительно не мог пуститься в столь длительное и тяжкое путешествие без дорожной аптечки, изготовленной по особому заказу. Покамест ее ждали, один пароход ушел, а к тому времени, как она была готова, ищейки уже напали на их след, и злополучной аптечке уготована была та же роль, что и ларцу Марии-Антуанетты при ее бегстве в Варенн.
Несколько журналистов сопровождали их все-таки по пути через океан, однако мало чем поживились, ибо Луиза лежала в лежку, сраженная морской болезнью, а Дэви все время проводил, уединясь с корабельным врачом, который утверждал, что причина всех его зол — кишечная колика, от которой ничего не стоит вылечиться путем приема процедур, облучений, диеты, упражнений и уколов, каковые — либо отдых после них — и занимали весь его день до минуты.
По прибытии в Нью-Йорк, однако, их едва не разорвали на куски, и мы, вкупе с двумя великими англоязычными нациями, имели возможность следить за каждым их движением. Они попали даже в выпуск кинохроники — озабоченные, пряча лица за раскрытыми книжками.
Экспедиция оказалась бесполезной. Через два дня после их приезда в Голливуд Джесси превратилась в миссис Гун. Луиза известила домашних об этой новости телеграммой, присовокупив: «Гэри невероятный дост».
Одно было хорошо — что свадьба положила конец роману с продолжениями.
— Невозможно симпатичный, — объявил по возвращении Дэви. — Компактный мужичок, как орешек. Джесси будет с ним страшно счастлива, я уверен.
Тетю Сейди он тем не менее не обнадежил и не утешил. Стоило растить любимую хорошенькую дочку, чтобы она потом вышла за компактного мужичка, как орешек, и уехала жить за тысячи миль. Дом в Лондоне был отменен и Алконли впали в такое уныние, что, когда их постиг следующий удар, он был воспринят как роковая неизбежность.