В поисках рая

Шпакович Ольга

* * *

Из-под земли-то из-под земли… Да клады только в сказках бывают. А надо реально что-то делать. Однако сумма уж сильно неподъемная. Вот тогда и возникла одна идейка, вызрела, как ядовитый плод.

…Тетя Поля – бабушкина приятельница – работала сторожихой в магазине. Это маленький деревянный магазин недалеко от реки. Максим как-то был там. Дрянненький, Богом забытый магазинишко, полки с товаром, обгаженные мухами. Никаких посетителей. Сонное царство. Казалось, распахни среди ночи двери, никто не зайдет, ничего не украдет. Да и что красть? Типичная картина для восемьдесят восьмого года – мешки с крупой, банки с консервами… Естественно, никакой сигнализации для охраны такого «богатства», только сторожиха тетя Поля. И Максим, задумчиво бродя около бревенчатого здания магазина, все чаще размышлял: не ограбить ли магазин? Ведь залезть туда – легче легкого, и пусть с товарами – большой привет, но деньги в кассе вполне могут быть. Конечно, не сразу он пришел

к этой мысли. Сначала он честно пытался копить деньги, прикидывал, сколько накопит, если откажется от завтраков, хотел что-нибудь продать, например, гитару… Но эта мысль – украсть – преследовала его даже во сне. Сначала он думал так: «Я же не всерьез хочу украсть. Я просто выразился фигурально – денег нет – хоть кради… А деньги нужны до зарезу! Я должен пройти вторую ступень! Иначе я просто не знаю, как жить… Для чего жить? Нет, правда, для чего? Для того, чтобы стоять в длинной очереди, как бабушка, за водкой, сахаром, черным хозяйственным мылом? А потом напиться – и забыться, как Михалыч и Колян из больницы? Когда им посоветовали закодироваться, они сказали: а зачем? Выпить – одна радость в жизни. Только я-то жить хочу! И хочу хорошо жить! А – как? Вот на этих самых ступенях мне и расскажут… если деньги найду. И я найду! Хоть украду, а достану! Нет, я не собираюсь воровать, я просто рассуждаю… Но вот сделать-то это не так уж сложно».

Как-то раз он зашел в магазин к тете Поле, как будто выполняя просьбу бабушки, высмотрел там все, а потом разработал план. Ну, какая из тети Поли сторожиха? Старая, наверно, глухая. Дрыхнет поди ночью в своей кандейке и не слышит ничего. Сигнализации нет. Одна защита – замок на дверях. Замок сбил – и бери, чего душа просит… А можно и не сбивать, а по трубе. Спрыгни – не услышит.

За магазином плотно мостились друг к другу сарайки, относящиеся к близлежащим деревянным домам. А дома-то без заборов – уйти легче, затеряться во дворах. Поначалу вся эта разведка забавляла его, переносила в мир приключенческих романов. Он чувствовал себя кем-то вроде Робин Гуда. Наконец план был готов! Ночью, когда и те три фонаря, которые есть в окрестности магазина, не светят, они с Кириллом, Пашкой и Юркой (а как же иначе: без сообщников в таком деле нельзя), заберутся по сарайкам на крышу магазина, пролезут в трубу и очутятся в каком-то помещении. Если оно окажется запертым, заранее припасенными инструментами взломают замок, спустятся в торговый зал, взломают кассу – и уйдут, разбив окно. Сразу затеряются во двориках, а там и до дома – рукой подать. Так что пока сторожиха, услышав звон стекла, доберется до зала на своих старых ногах, пока поймет, что к чему – они будем далеко.

Осталось придумать, как уговорить Кирилла, Юрку и Павла, как их уломать. Максим стал постепенно внедрять в их головы мысль: что такое, в сущности, воровство? Это – когда берешь чужое. А почему оно чужое? Ведь нас учат, что все принадлежит народу. А народ – это и я в том числе. Значит, это и мне принадлежит. А наше государство не обеднеет, если я возьму немного. Ну очень мне надо! В конце концов, я отработаю, когда вырасту. Получается, что я возьму взаймы. И вообще, что я себя извожу придумыванием оправданий? Кто придумал, что красть – плохо? Такой же человек, как и я, придумал для своего удобства, чтобы я у него его добро не растащил… Он приводил и другие доводы, чтобы звучало подоходчивее. Он говорил, что законы выдумали люди для своего успокоения, и что у него свои законы, чтобы ему было хорошо. И вообще, у каждого – своя правда.

Первым сдался Кирилл. Он сказал: «Молодец, Макс! Чем больше тебя знаю, тем больше уважаю. Был такой правильный, скучный, просто ботаник какой-то, а на самом деле – мужик что надо! Я – с тобой!» Павел сомневался: «Ишь, как у тебя все гладко выходит! А ведь накажут…» На что Максим ему говорил, что Павла удерживает только страх, но что в этом плане нет слабых мест. Тот не сдавался: «А если какая-нибудь неожиданность? Как у Достоевского? Все продумал Раскольников, а вошла Лизавета?»

Что можно человеку возразить на это? «Конечно, – увещевал Максим, – от неожиданностей никто не застрахован: мы пойдем, а тебе кирпич на голову свалится». Наконец Пашка сдался. Правда, красть он наотрез отказался, но постоять на стреме согласился. Ну, а Юрка, понятное дело, ради Максима готов был на все… Максим чувствовал себя властителем дум этих ребят. Он думал: «Интересно, если я им скажу, что черное – это белое, а белое – черное, они мне тоже поверят?» Впрочем, ребят не так уж интересовали деньги, и уж тем более – водка и конфеты, просто они отнеслись к предстоящему ограблению, как к опасному приключению. С заговорщицким видом они шатались вокруг магазина, исследовали все подступы, лазили на крышу сараек.

И вот настал этот день, вернее, ночь. Они подошли к магазину, когда погасли фонари. Все четверо чувствовали приятное возбуждение, адреналин играл в крови, ребята подначивали друг друга шутками. Максим первый полез в трубу. Было тесно, темно и страшно, и жутко от того, что он не знал, где вылезет. Со страшным шумом, как ему

показалось от страха, он вывалился в заброшенную пыльную печку. Неприятно было и то, что темнота заливала глаза, как чернила. Будто ослеп. Но это продолжалось несколько секунд. Максим вытащил фонарик, посветил – все в порядке, он вывалился в печку в обычном кабинете. А тут и Кирилл залез. К их удивлению и радости, дверь оказалась не закрыта. Значит, не надо ничего взламывать – удача сопутствует им. Освещая дорогу фонариком, они тихо прошли по коридору, спустились по деревянной лестнице в торговый зал. Рассохшиеся ступеньки даже не скрипнули под ногами – опять удача. Они прошли мимо кандейки тети Поли. Там было темно, а легкий храп говорил о том, что она спит. Дверь в торговый зал тоже не была закрыта. Видно, люди, ответственные за сохранность магазина, совсем не ожидали нападения, или наивно полагали, что висячий замок снаружи и сторожиха внутри – надежная охрана. Тусклый свет фонарика осветил прилавки: бутылки со спиртным, консервы, конфеты… А вот и касса. Максим стал молотком сбивать замок. По правде сказать, горе-грабителям уже не терпелось выбраться на волю. Переутомленные бессонной ночью и нервным возбуждением, они перестали владеть собой. Руки тряслись и не слушались, движения не были уже по-кошачьи вкрадчивы. Проклятый замок не поддавался. Зато молоток производил такой грохот, что казалось – эхо от ударов раздается в самих небесах.

«Уходим! – скомандовал Максим. – Бей окно топором!» Кирилл решительно ударил по стеклу. Одновременно с грохотом падающих осколков по глазам больно ударил электрический свет, и женский голос скомандовал: «Руки вверх!» Это была сторожиха. Она целилась в них из ружья.

Это потом выяснилось, что охотничье ружье покойного мужа – заядлого охотника – тетя Поля принесла на работу «на всякий случай». Оно даже не было заряжено, так что все четверо могли спокойно уйти, не обращая внимания на несчастную сторожиху. Но они этого не знали, Кирилл молниеносно подскочил к ней и с размаху топором ударил по голове. Женщина упала, из-под шиньона на пол потекла темная струйка. Кирилл оцепенело смотрел на нее.

Максим еще раз крикнул ему, что надо уходить, протиснулся сквозь разбитое стекло, и побежал. Мимо перепуганного Пашки. Он уже ничего не соображал. Важно было одно: убежать, скрыться. Завернув за ближайший сарай, он услышал истошный Пашкин крик: милиция!

Глава 9

Виринея сидела на больничной койке и смотрела через зарешеченное окно. Сероватый снег, какой он обычно бывает в конце зимы, сероватое низкое небо.

«Почему так случилось? – в сотый раз задавала себе один и тот же вопрос бывшая мессия. – Почему? В чем моя ошибка? Что я сделала не так?» И вдруг, впервые за несколько месяцев, она вновь отчетливо услышала голос Княгини: «Не прикидывайся глупее, чем ты есть на самом деле. Во всем виновата только ты».

– Я не желаю слушать этот бред! – закричала Виринея, натягивая на голову подушку.

– А слушать придется! – звучал неумолимый голос. – Как ты испортила мне все! Я ожидала, что ты продолжишь мой труд по просвещению людей, по созданию супер-людей, почти равных по возможностям богу. Но я ошиблась в тебе! Ты показались мне умной, талантливой, энергичной, и поначалу ты действовала правильно – ты написала сей труд, продиктованный мною, ты основала движение, у тебя появились ученики. Согласись, что я выполнила свое обещание – перед тобой преклонялись, ты получила известность, получила власть над людьми, получила деньги. Но стоило в твоей жизни появится мужчине, как ты показала себя слабой женщиной, обыкновенной бабой. Впрочем, чему удивляться? Это я – Княгиня, во мне текла благородная кровь моих предков, а ты – подлого происхождения, мужичка.

– Откуда вы это знаете?

– Я многое знаю, что скрыто от вас… Итак, что сделала ты? Как ты распорядилась своим высоким положением, которому была обязана всецело мне? Ты попала в зависимость от мужчины, ты дала себя обмануть, он прикарманил все твои денежки.

– Почему же вы не предупредили?

– Потому что это было бесполезно: влюбленная женщина – слепая женщина. Потому что ты не желала меня слушать. Помнишь, как ты затыкала уши, услышав мой голос, как ты спасалась от меня, затуманивая свое сознание спиртными напитками? Один раз я, правда, попыталась открыть тебе глаза, помнишь эпизод с молодым? Как его – Максимом? Однако ты предпочла выполнять указания своего любовника. Мне это было глубоко противно, и я предпочла самоустраниться, со стороны наблюдая твое падение. И вот результат: твой любовник – в тюрьме, ты – в сумасшедшем доме.

– Но почему? Я же не сумасшедшая!

– А тебе приятнее было бы сидеть в тюрьме, осужденной за мошенничество?

– А, может, я в самом деле сумасшедшая? Может, этот голос – результат моего больного воображения?.. Ну, конечно, тебя просто не существует. Ты – это я.

– По какому праву ты смеешь говорить мне «ты»? Ты – холопка!

– Ну, и что ты мне сделаешь, страшная Княгиня? Я тебя не боюсь. У тебя все, что осталось – это голос, которым ты докучаешь мне, и то я поняла, что этот голос – я сама!