В Поисках Спока
Шрифт:
– Скотти… – осуждающе произнес Кирк, обращаясь к бортинженеру.
– Да, капитан, жизнь иногда не имеет никакого смысла. Я только что говорил кадету Гренни, что все в жизни относительно…
– Мистер Скотт…
– И не надо отрицать этого. Парень, кажется, настоящий мужчина. Из него выйдет толк.
Стажер переминался с ноги на ногу, не зная, как себя вести в данной ситуации.
– Полковник Скотт!.. – Кирк повысил голой.
– Да, сэр! Что-нибудь не так, адмирал? Почему вы так взволнованы?
– Взволнован? С чего вы взяли,
– Есть, сэр.
Через пару секунд стажера уже не было в кают-компании.
– Мистер Скотт, завтра мне нужна трезвая и выспавшаяся команда. Ступайте в свою каюту.
– Какой у меня был племянник, мистер Кирк… Давайте споем песню в его память. Вы знаете «Дэнни Бой»?
– Это приказ, мистер Скотт.
– Да, сэр, – главный инженер стал напевать нехитрую песенку:
– О Дэнни Бой, ты слышишь трубы? Те трубы, что зовут в дорогу?..
– Мистер Скотт! – рявкнул Кирк. Инженер замолчал и посмотрел на капитана полными слез глазами, в которых застыла боль. Кирк смягчился:
– Скотти, идите, пожалуйста, спать. Завтра очень трудный день.
– Прошу прощения, сэр. Конечно, сэр. – Скотт оглянулся, словно что-то искал. Кирку показалось, что инженер вдруг постарел лет на десять. Опустив голову, Скотт нетвердой походкой направился к выходу.
В кают-компании остался один лишь Маккой. Присев перед креслом, Кирк толкнул своего друга в плечо.
– Боунз, проснись, Боунз…
Издав чавкающий звук, Маккой сменил позу и вновь захрапел.
– Давай-ка, старина.
Кирк поднял доктора на ноги и крепко обхватил рукой, намереваясь довести его до каюты. Но Маккой, едва стоя на ногах, навалился на капитана всем телом и грязно выругался.
– Что?!
Обидевшись, Кирк стал трясти доктора. Неожиданно Маккой вытянулся в струнку, на мгновение вытаращил на капитана глаза и вновь повалился в кресло.
– Доведешь ты меня когда-нибудь, Боунз, – качая головой, проворчал Кирк.
Глава 2
Своим трудолюбием и любовью к профессии доктор Кристина Чэпел, несомненно, являлась образцом для подражания. Любой, побывавший в медицинском отсеке, с восторгом рассказывал о ее доброте, чуткости и заботе, которой она окружала своих пациентов. Начальство было о Кристине высокого мнения, ни разу за время ее службы не высказав ни единой претензии. Но сама себе Кристина казалась робкой, неуклюжей и неумелой.
В эти горячие дни Чэпел пришлось особенно тяжело: палаты были забиты ранеными, большей частью молодыми кадетами, пострадавшими во время безжалостных атак Хан Синха. Ко всем больным и раненым она относилась, как к самым близким людям, но особой теплотой Крис окружила Леонарда Маккоя, у кушетки которого находилась постоянно.
Чэпел остановилась на пороге палаты, куда прошлой ночью она вместе с адмиралом Кирком привела невменяемого Маккоя, и услышала долгие стоны и недовольное ворчание. Огни в комнате были притушены, в воздухе пахло целебной хвоей.
Крис подошла к доктору и в который раз потрогала его блестящий от пота лоб. В мокрой, как после дождя, тунике Маккой беспокойно ворочался на кушетке. Температура его заметно поднялась, но не настолько, чтобы бить тревогу.
– Леонард, – тихо окликнула Крис.
Доктор Маккой приподнялся на локтях, потом сел, выпрямив спину, и уставился перед собой.
Через несколько секунд он медленно повернул голову в сторону Чэпел и неожиданно произнес:
– Вулканцы… им не дано любить. – Кристина отпрянула назад, словно от удара.
– Как вы смеете говорить мне такое? – тихо спросила она.
Боль, изо дня в день точившая душу, разгорелась в Крис с новой силой. Она отвернулась и закрыла лицо руками. Нет, сникать нельзя. Надо забыть о душевных муках и продолжать работать. Необходимо, как и прежде, улыбаться и находить теплые слова для каждого раненого. Кораблю нужен врач, а Маккой еще слишком слаб, чтобы работать.
Чувства Чэпел к Споку разгорелись несколько лет назад, становясь все сильнее и сильнее. Каждое утро Кристина просыпалась с мыслью, что сегодня опять увидит своего любимого, и ощущала себя счастливой. Теперь же, со смертью Спока, все рухнуло, унеся в темноту самое лучшее, что было в ее жизни.
Усилием воли Кристина заставила себя успокоиться и вытерла слезы. Сейчас не время плакать, надо постараться забыть жестокие слова Маккоя.
Проснувшись, Саавик села и отбросила одеяло. Только что с ней говорил Спок. Его низкий голос по-прежнему эхом звучал в ушах лейтенанта.
– Но я же не вулканка, – вслух ответила она. – Вы же сами говорили…
Саавик замолчала, вспомнив, что Спока нет в живых. Он ушел навсегда. В глазах молодой женщины заблестели слезы.
Рядом, уткнувшись лицом в подушку, безмятежно посапывал Дэвид. Что снилось ему? Саавик нежно коснулась плеча молодого человека и тихо прошептала: «Пусть тебя обойдут терзания, которые не отпускают даже во сне». Дэвид засопел чаще, повернул голову в другую сторону, но не проснулся.
«Не схожу ли я с ума?» – подумала Саавик, вспомнив голос вулканца.
Осторожно и по-своему даже изящно Фаррендаль покусывала покрытые шерстью начальные фаланги пальцев правой лапы. Она знала, что это некрасивая и вредная привычка, но ничего не могла с собой сделать. Эту привычку Фаррендаль переняла от одного из членов экипажа, человека по происхождению, который все время грыз свои ногти. Ногти людей, в отличие от когтей, были тонкие и мягкие. Фаррендаль никогда не решилась бы грызть такие нежные ногти.
Люди – коллеги по экипажу – тихо посмеивались над ее странной привычкой. Фаррендаль это замечала, но не подавала вида. Пусть смеются. Гуманоиды, как она называла людей, не знали, что в такие моменты выглядят особенно уродливо.