В поисках утраченных предков. Роман-исследование
Шрифт:
Брат, похоже, знал о нашей фамилии не больше моего, хотя и был старше меня на шестнадцать лет. А может, и знал, да темы разговоров у нас были иные. Мы, как и весь советский народ, смотрели в будущее. Фотографии усатых-бородатых дедов в сюртуках и инженерских тужурках казались анахронизмом. Может, они и не были пособниками царского режима, но без них спокойнее. Портрет Есенина с трубкой над журнальным столиком казался привлекательнее твердых пожелтелых карточек с вензелями несуществующих фотографических ателье. Сейчас я так не думаю, но тогда…
Брат ушел в сорок девять лет, и семья осталась без соединяющего лидера. Никто не называл нас хитрованами или тупицами, не поднимал среди ночи пионерским горном, чтобы идти строить новый дачный туалет, но жить стало скучнее и безысходнее, что ли… И новый дом, который мы выстроили под его идейным руководством после смерти отца, уже не сближал нас, а растягивал по своим комнатам и крылечкам.
И еще думал про жену, сына, дочку, которая скоро должна приехать на каникулы от матери из Мурманска, и вспоминал собаку Юджи и кошку Дашку, которых привезли в дом в один день. Да, пенек я в тюбетейке… И почему в гостинице нет комаров? Им не возлететь до десятого этажа или просто нет по природе?..
5. Продолжение борьбы с феминизмом
На следующий день я подкатил к магазину на своей бывалой «вольво» и сразу увидел Катьку. Она как ни в чем не бывало сидела за кассой. Примадонна такая. Будто вчера и не пила.
Вру. Сначала я увидел свой портрет в витрине с надписью на двух языках: «У нас в гостях известный русский писатель Дмитрий Каралис со своей новой книгой о жизни в современной России. Встречи с читателями. Автографы. Добро пожаловать!» Только потом увидел Катьку.
– Как доехала? Как дела?
– Ой, не спрашивай! Все в порядке, но голова раскалывается. Можешь купить мне воды и аспирину? Я денег дам…
– Может, пивка?
– Нет-нет-нет. Только воды и аспирину. Я пока кофе сварю.
Минут через десять мы с Катькой уже вели, можно сказать, совместное хозяйство. Я заливал шипучую таблетку аспирина минералкой, Катька спрашивала, сколько сахару положить мне в кофе. На двери магазина шлагбаумом висела лаконичная табличка. Мы сидели на кухне в просторном подвале, и от железной винтовой лестницы текла ощутимая прохлада.
– Есть хочешь? В холодильнике сыр, булка, чипсы остались…
– Спасибо, я завтракал. А где наш скиталец Улле? Играет в хоккей или летит на дельтаплане?
– Улле… – Катька отставила пустой стакан и поморщилась. – Брр… Звонил. Сказал, чтобы я тебя опекала. Сегодня студенты-слависты должны прийти. В три. Как я вчера надралась…
– Сейчас полегчает. Кофейку выпей.
– Он с дачи звонил. Сходим в обед искупаться?
– Искупаться можно – плавки в машине есть. Мне бы в гостиницу съездить, переодеться. Не в шортах же перед студентами выступать.
Катька сказала, что с местными студентами можно встречаться хоть в шортах, хоть в плавках, хоть голышом – им на все плевать. Это же не король Швеции приедет… Вот на короля им не плевать. Вот такие они, шведы.
– Кажется, полегчало… – Катька потерла веснушчатый нос и вздохнула глубоко. – Ты извини, что я вчера напросилась… – Личико ее и впрямь посвежело.
– Это ты извини, что я тебя напоил…
– Я соскучилась по своим… – Она зябко обняла свои голые плечи. – Хорошо, что ты приехал…
И сердце мое обмякло блаженно. Я догадался, что помогло моему организму стойко выдержать натиск феминизма. И отвернулся с улыбкой, разглядывая подвальную кухоньку – печки, духовки, посудомоечную машину; все-таки техника у шведов симпатичная.
– Ну что, позвоним моему однофамильцу?
– Позвоним! – кивнула Катька. – Хочешь, я скажу, что у нас в гостях русский писатель, его однофамилец? И приглашу на встречу! Может, вы родственники! Ты будешь приезжать к нему в гости, заходить ко мне. Мы будем продавать твои книги. Я вчера была очень противная?..
– Нормальная. Несла шведов и наших перестройщиков в хвост и в гриву.
Катька махнула рукой – все, дескать, правильно.
– А я тебя? Не разочаровал?
– Чем? – Она скрестила на груди руки и посмотрела на меня с язвительной улыбочкой. Рыжая бестия! – Тем, что не трахнул пьяную девушку?
Я пожал плечами и не смог сдержать улыбку .
– Какой ты глупый… – сказала Катька.
– Постараюсь запомнить, – кивнул я.
А что еще скажешь?
Мы допили кофе, Катька сунула чашки в посудомоечную машину, и под нашими ногами замелькали рифленые ступеньки лестницы – мы стали вывинчиваться из подвала, чтобы дозвониться до подданного шведского короля господина Каралиса. Родственника или однофамильца?..
Разговор занял две минуты. Димитриус Каралис сказал, что готов приехать в магазин «Интербук» и познакомиться с Дмитрием Каралисом из Петербурга. Ему хотелось бы подробнее узнать о возможных родственниках в Петербурге, и он с удовольствием встретится со мной. Когда это удобнее сделать?
– Спроси, он из Латвии или из Литвы? – подсказал я.
– Подожди! – отмахнулась Катька, зажимая ладонью трубку. – Когда ты хочешь с ним встретиться?
– Да хоть сейчас!
Катька договорилась на четыре часа, после студентов-славистов. Про мое писательство она тоже ввернула, заранее поднимая мою репутацию.
– Если хочешь, поговори с ним. Он говорит по-английски.
Я взял трубку и поприветствовал тезку. Сказал, что живу в Петербурге и иногда бываю в Стокгольме по делам. Мне сорок четыре года. Скоро уезжаю домой. Мне будет приятно встретиться с ним и поговорить о нашей общей фамилии.
– О’кей! – сказал Димитриус. – Когда ваша семья приехала в Россию?
Я сказал, что мои предки жили в Петербурге с середины девятнадцатого века… А что было раньше – не знаю.
Димитриус удивленно присвистнул: «С середины девятнадцатого? О’кей!»