В садах чудес
Шрифт:
Катрин выбралась из машины. В бриджах, стриженая, пожалуй, слишком коротко, с сумкой через плечо. Кое-что у этой Катрин можно позаимствовать! Марин приветственно замахала рукой. Например, бриджи; но короткую стрижку Марин не любит!
Следом за «тетей Катрин» из машины появилась незнакомка в легком летнем платьице, милая, с темной челкой, одна из тех девушек, которые бог весть почему кажутся загадочными и тонкими, хотя, в сущности, никаких достоинств, кроме миловидности, у них нет. Ей было лет восемнадцать. Марин машинально одернула подол своей плотной юбки, скосила глаза
— Это знакомая тети Катрин, — тихо сказал Поль, — они вместе работают в издательстве.
Девушка приблизилась к ним и, приветливо улыбнувшись, протянула руку Марин.
— Я — Мадлен, Мадо, а вы — Марин? — Она снова улыбнулась.
Марин понравилось это «вы». Они поздоровались.
Мадо заговорила легко и мило. Марин было приятно поддерживать разговор. Мадо расспрашивала об окрестностях и очень обрадовалась тому, что здесь есть прекрасные места для купания, можно собирать ягоды в лесу.
В сущности, при все своем раннем развитии Марин еще оставалась наивной чистой девочкой, она ничего не знала о том, какую жизнь ведет Катрин, и даже не подозревала, что за отношения могут связывать Катрин и Мадо. На этот раз Катрин не привезла с собой принадлежности для рисования, и, когда Поль спросил ее, почему она без этюдника, женщина ответила с чуть преувеличенно независимым видом: «Ах, это поприще живописи! Я оставляю его Мишелю. По крайней мере на это лето».
Поль шел медленно, опираясь на трость. Он видел перед собой высокую Катрин, юные фигурки Мадо и дочери. Они двигались так легко! Ушли вперед, не думая о нем. Он вдруг почувствовал себя одиноким.
Жизнь в загородном доме текла по раз и навсегда заведенному порядку. Утром добродушная Барб подавала завтрак. Затем до обеда все расходились по окрестностям. Мишель рисовал. Юная Мадо не заинтересовала его. И когда Поль, оставшись наедине с сыном, полюбопытствовал, какого он мнения о Мадо, Мишель ответил с некоторой юношеской заносчивостью:
— Она — пустышка, флакон из-под дешевых духов!
Впрочем, Дени этого мнения явно не разделял, несколько раз он приглашал Мадо на танцы. Но Катрин избегала отпускать девушку одну, и это казалось естественным — забота старшей по возрасту. Поль, Анна, отец Анны гуляли только вблизи дома. Марин, Мадо, Катрин и Дени составили компанию, вместе купались, собирали ягоды, бродили по лесу, разбредались и снова сходились.
Анна проворно шила на швейной машинке. Ее отец покачивался в кресле-качалке. Из отдаленной комнаты доносились звуки скрипки. Вот они смолкли. Через некоторое время постукивание трости возвестило о приходе Поля. Он присел на канапе, Анна улыбнулась ему. Завязался разговор. Они уже успели просмотреть утренние газеты и теперь говорили о возможности гражданской войны в Испании. Отец Анны был совершенно уверен в том, что это скоро произойдет; Поль возражал тестю, Анна не высказывала своего мнения, осторожно пытаясь уберечь двух близких ей людей от ссоры.
Подойдя к окну, Анна заметила стремглав бегущую дочь. Анна встревожилась. Вышла на лужайку, пошла навстречу девушке. Отец и дед выглянули в окно. Закрыв лицо ладонями, Марин пронеслась мимо матери, влетела в дом и заперлась у себя.
Анна вернулась к мужу и отцу.
— Что с ней? — спросил Поль.
— Не знаю. — Анна медлила садиться снова за машинку.
— Марин — трудный ребенок, — заметил отец Анны.
И тут в комнату, шумно переводя дыхание, перебрасываясь несвязными репликами, вошли возбужденные, взъерошенные Мадо, Катрин и Дени. На правах старшей Катрин решительными шагами двинулась к Анне.
— Анна, я должна поговорить с тобой!
— При всех? Это что, судилище, допрос? — Анна встала.
— Только что прибежала Марин, — вмешался Поль. — Кажется, это все имеет прямое отношение к ней!
— Хорошо! Я пока промолчу! — резко бросила Катрин. — Пусть начинает Дени.
— Ну я… — Парень замялся. — Наша компания разделилась. Катрин и Мадо ушли к реке. Я просто шел наугад. Марин мы потеряли. Я выбрался на поляну к большому вязу…
И тогда, среди обыденного дня с его обыденными заботами и ощущениями, на обычного парня снизошел ужас. Горло забил комок, Дени хотел закричать, крик не вырывался из сжатых мышц глотки. Наконец ему все же удалось крикнуть, сильно и сдавленно. Затем еще раз…
Затрещали сучья, послышалось учащенное дыхание, голоса:
— Дени! Марин!
Это спешили на его крик о помощи Катрин и Мадо.
Мадо истерически взвизгнула. Катрин резко повернула девушку и прижала ее лицо к своей груди. На лице самой Катрин отразился не страх, но отвращение.
Часть травы на поляне была выжжена, и в центре образовавшегося круга кто-то установил три креста, связанных из веток. На этих трех маленьких крестах корчились три ящерицы. Это были сравнительно большие ящерицы, водившиеся в здешней местности. Ящерицы были распяты. Привязаны травинками за лапки к трем крестам из веточек.
Теперь Дени несколько пришел в себя.
— Странно, что мы не почувствовали запах паленой травы, — сказала задумчиво Катрин.
— Мы все были далеко от этого места, — предположил Дени.
Мадо дрожала.
Катрин нагнулась и освободила ящериц. Они упали на землю.
— Мертвые! — тихо констатировала женщина.
Внезапно Мадо судорожно вцепилась в рукав ее блузы.
— Там кто-то есть! — Девушка указывала на шевельнувшуюся листву кустарника.
— Не бойся! — Дени подошел к Мадо поближе.)
Катрин подалась вперед, вгляделась. Ей показалось, что она различила очертания знакомой рослой девчоночьей фигурки, длинные темные волосы…
— Ты видела? Кто это? — пугливо спросила Мадо.
— Я не разглядела! Пойдемте отсюда!
Когда они вышли на лужайку, Катрин медленно остановилась, вывернула карманы своих модных бриджей.
— Как видите, спичек у меня нет. А у вас?
— Вот! — У Дени спичек тоже не оказалось.
А у Мадо не оказалось карманов.
Они медленно шли по направлению к дому, когда их нагнала Марин. Они обменялись с ней несколькими фразами. Катрин почувствовала, что голоса Дени и Мадо потеряли естественность, и поспешно обернулась к Марин: