В сердце моем
Шрифт:
– Ну-с, - сказал он, потирая руки.
– Как дела?
– Не очень-то хороши, - ответил я.
– Я рассчитывал получить от вас чек, - сказал он, стараясь говорить небрежно. Но голос его прерывался от волнения, он почувствовал это и уставился в землю.
– Послушайте - у нас нет денег. Если бы они были - я выписал бы вам чек. Но денег нет... Я только что из банка, там сказали, что мы и так забрали со счета лишнее. Может быть, мы сумеем что-нибудь заплатить вам на следующей неделе.
Самоуверенность покинула моего собеседника. На лице его появилось выражение безнадежности. Не поднимая глаз, он мрачно сказал:
– Вот что бывает, когда веришь обещаниям.
– Я лишь передаю вам ответ фирмы.
Он молчал. Он повел шеей, чтоб ослабить воротничок, и выглянул на улицу, где у крыльца стояла его машина. Боковые целлулоидовые щитки были продырявлены, шины изношены.
– Мне обещали, - повторял он упрямо.
– Это верно, вам обещали.
– После паузы я добавил: - Когда я давал вам это обещание, я надеялся, что смогу его выполнить. Ведь и нам должны деньги, и мы тоже не можем их получить. Когда с нами расплатятся, я тоже вам кое-что выплачу.
– Все это прекрасно для тех, кто может позволить себе ждать, - но мне эти деньги нужны позарез.
Он не собирался уходить. Уйти из конторы значило бы смириться. Оставаясь же на месте, он заявлял свой протест. Он хотел получить окончательное и неопровержимое доказательство, что чека ему не дадут.
Я положил руку ему на плечо.
– Мне очень жаль, - сказал я.
Эти слова вывели его из неподвижности. Они были тем доказательством, которого он ждал. Он глубоко вздохнул и улыбнулся.
– Значит, придется подождать.
– Он протянул мне руку.
– До свидания!
Но в конторе бывали не только кредиторы; бывали у нас и хорошо одетые господа, пытавшиеся воспользоваться безвыходным положением предпринимателей, бессильных предотвратить свое банкротство.
Это были самые настоящие преступники. Их создавала не безработица; люди, бродившие от фабрики к фабрике в поисках работы, очень редко скатывались на путь преступлений. Нет, это были ловкие субъекты с руками, не знающими тяжелого труда, и цель своего прихода на фабрику они выкладывали совершенно откровенно, смотря вам прямо в лицо жесткими, ничего не говорящими глазами.
Один из этих людей захотел встретиться со мной наедине. Тонкие губы его были сжаты; бросался в глаза смуглый цвет его безукоризненно выбритого лица. Отменно чистый, без единой морщинки костюм выглядел так, словно его только что сняли с манекена в одном из самых лучших магазинов готового платья. Садясь на предложенный мной стул, он воздал должное своему костюму, аккуратно поддернув складки на брюках, прежде чем закинуть ногу на ногу. На вид этому человеку было лет тридцать.
– Чем могу служить?
– осведомился я.
– Вероятно, как и остальные обувные предприятия, вы испытываете известные трудности, - начал он несколько свысока.
– Да, мы все в одной луже сидим, - сказал я. Он достал из кармана визитную карточку и бросил ее мне через стол.
– Вот моя карточка.
На ней стояло его имя "Дж.-Р. Фредерикс", а чуть пониже можно было прочитать слова: "Воск и политура".
– Вряд ли я могу быть вам полезным, - сказал я.
– У нас все это имеется в избытке.
– Я пришел к вам не за этим, - заявил он, небрежно отмахнувшись от своей специальности, как от чего-то несущественного.
– Я хотел бы поговорить о другом. Я полагаю, вы застрахованы на крупную сумму, - так ведь?
– Да, мы застрахованы, - ответил я, думая, что он представляет какую-нибудь страховую компанию.
– Послушайте, - заговорил он доверительно.
– Мне известно, что дела вашей фирмы очень плохи, - выяснять такие вещи входит в круг моих обязанностей. Пожар на фабрике обеспечил бы вас наличными, чтобы переждать тяжелые времена; имейте в виду, я говорю не о пожаре, тут же потушенном пожарной командой, нет, все здание выгорит изнутри, а если угодно, то заодно сгорят и все ваши бухгалтерские книги. Ради этого я и пришел. Предлагаю следующее: я беру все это на себя, вознаграждение - несколько сот фунтов, при условии, что материалы, которые окажутся на складе в момент пожара, поступают в мое распоряжение. Вы меня поняли?
– Да.
– Все это будет проделано в воскресенье. Вы в это время можете быть где-нибудь в Фрэнкстоне. О страховке не беспокойтесь, все будет сделано как надо - шито-крыто. Комар носа не подточит.
– Послушайте, - сказал я после минутной паузы, во время которой я испытал приступ смутного, необъяснимого страха.
– Вы пришли не по адресу. Мы еще не потеряли надежды выпутаться. И вообще мы ни в коем случае не пошли бы на такую аферу. Если наступит конец, мы и с этим смиримся. Ведь фирму возглавляет Фулшэм. Вы его знаете?
– Нет, я с не незнаком. Правда, видел разок-другой. Ему не уйти от банкротства - это по всему видно.
– Не знаю, - сказал я.
– Вы не думаете, что он может принять мое предложение?
– Нет, он и слушать вас не станет. Не такой он человек. Скорей всего, пошлет за полицией.
– Я занимаюсь продажей воска и политуры, - сказал он вкрадчиво.
– Я вам ничего не говорил.
– Не беспокойтесь, - ответил я.
– Я ничего не слышал. Но можете мне поверить - это дело не для нас.
– Ну что ж, - произнес он после минутного размышления.
– Дело ваше. Но я еще вернусь. Еще несколько месяцев такой катавасии - и вы рады будете заключить со мной сделку. А вот это для вашего сведения, чтобы было над чем подумать.
Он назвал ряд предприятий, поджог которых устроил за минувший год. По большей части это были мебельные и обувные фабрики - отрасли, наиболее пострадавшие от депрессии.
– Владельцы их вышли сухими из воды, - заверил он меня.
– Ничего не случится и с вашей фирмой. Конечно, если за дело взяться с умом. За неделю до этого вам надо избавиться от готовой продукции и материалов - распродать за полцены. А в страховом полисе должны быть указаны большие запасы всяких материалов. Если нет, значит, вы круглые дураки.