В середине дождя
Шрифт:
Но за два дня до знаменательной даты моя девушка заболела гриппом. И отмечать праздник пришлось у нее дома.
Спустя пару лет День всех влюбленных я встречал уже в одиночестве. Я еще не знал, что как раз в это время Аня собирается послать по электронной почте то самое письмо с фотографиями, которое случайным образом попадет ко мне.
В тот день я проспал занятия в институте. Мой будильник опять решил остановиться посреди ночи. Но на последнюю пару я еще успевал. Поэтому, спешно позавтракав, я вышел
До аудитории я так и не дошел. Когда подходил к институту, меня кто-то окликнул. Это был Вадим. Он предложил мне прогулять пару. Я раздумывал недолго — учиться мне по большому счету совсем не хотелось.
На улице было холодно и безлюдно, дул стылый ветер. Белые, в снегу, дороги были похожи на бледные простыни. Фонари тускло мерцали в сером сиянии дня. В такую погоду надо сидеть дома, пить горячий кофе и, включив настольную лампу, читать толстую и интересную книгу.
Мерзнуть в наши с Вадимом планы не входило, поэтому через некоторое время мы зашли в кафе на Пятницкой улице. Народу здесь было немного — но, как и ожидалось, в основном, влюбленные парочки. Играла романтическая музыка, на стенах красовались сердечки, сделанные из серебряной мишуры. Каждое сердце пронзала красная стрела.
Мы тогда выпили по три бутылки пива. Вадим был, как стеклышко, — я вообще никогда не видел его пьяным. Меня же чуть проняло. Я смотрел на свечи, которыми были уставлены все столики, и в сердце мое проникала бередящая меланхолия.
Вадим курил и смотрел на меня.
— В такой день особенно остро ощущаешь свое одиночество, не так ли? — спросил он.
Я пожал плечами. Вадим смахнул пепел и сказал:
— Я собираюсь в один бордель. Не был там сто лет. Поедешь со мной?
Обычно я сразу отказывался. В этот раз промолчал. Не знаю даже, почему. Вадим спросил:
— Помнишь, ты показывал мне свой странный будильник? Ты им до сих пор пользуешься?
— Да. Сегодня ночью он опять остановился.
— Занятно… У тебя есть монетка?
— Какая?
— Обычная, железная. Рубль, два. Без разницы.
Я нашел в кошельке монету в один рубль. Вадим взял ее у меня и сказал:
— Давай так. Выпадет "орел" — поедешь со мной в бордель. "Решка" — не поедешь.
Я молчал.
— Попробуй. Ты ничего не теряешь. В конце концов, решать все равно тебе самому. Я не буду настаивать, даже если выпадет "орел". Как с твоим будильником — поиграем в фатализм.
— Ладно. Давай.
Вадим подбросил монету, поймал, открыл ладонь. Выпал "орел". Вадим взглянул на меня:
— Это не решение. Всего лишь аргумент. Но теперь тебе гораздо легче принять решение, ведь так?
Я призадумался и сказал:
— Ты знаешь, как ни странно, да…
— Едешь?
Я молчал минуту — Вадим терпеливо ждал.
— Хорошо, — решил я.
Вадим долго-долго смотрел на меня. И сказал:
— Вот поэтому я и не верю в Бога.
Он сделал паузу. Не потому, что хотел услышать, что я отвечу. Просто чтобы сказать еще несколько фраз:
— В нашей жизни вера в Бога — это всего лишь аргумент. Ничуть не лучше монеты. Вера делает твое решение легче, но не верней.
Все
В метро Вадим рассказывал о том, как следует вести себя в таких местах. Я слушал его, всматриваясь в темный тоннель за окном. Идти в бордель в День всех влюбленных — это казалось абсурдной шуткой.
Выйдя из метро, мы прошли несколько кварталов и оказались у девятиэтажного жилого дома. Вадим еще раз позвонил по телефону, затем, подойдя к двери, набрал код домофона. Послышался писк — Вадим дернул дверь, мы зашли внутрь. Дождались лифта, поднялись на седьмой этаж. За время всего пути от метро мы не произнесли ни слова.
Дверь квартиры открыла женщина лет 35 в блузке с глубоким декольте и черных брючках. На ногах у нее были туфли с высоким каблуком. Она носила пышную прическу, губы блестели от яркой помады. В руке женщина держала сотовый телефон.
— Привет! — улыбнулась она Вадиму. — Давно не виделись.
Вадим обнял ее, что-то сказал на ухо. Женщина, по всей видимости, хозяйка борделя, рассмеялась. Мы сняли куртки, обувь, хозяйка дала тапочки, потом провела в гостиную. Здесь находился широкий диван, телевизор, пара столиков. На полу был постелен большой и мягкий ковер. На одном из столиков горела лампа с красным абажуром.
Мы с Вадимом сели на диван. Хозяйка принесла чай, опять вышла. Вадим взял чашку с чаем и ободряюще мне улыбнулся. Я тоже сделал глоток горячего напитка.
Вновь зашла хозяйка. Она остановилась перед нами посередине гостиной, а затем махнула кому-то рукой. Тут же в комнату зашли четыре девушки, одетые в легкие, полупрозрачные платья, сквозь которые просвечивалось кружевное белье. Они выстроились в ряд лицом к нам.
Я узнал Таню сразу же. Она стояла второй слева. Сомнений быть не могло. Прошло шесть лет, а она почти не изменилась. Я так себе ее в будущем и представлял. Только прическа была другая — никакой челки.
Она не смотрела на меня. Но я понимал — она тоже меня узнала. Я сидел, пытаясь осознать все это. Меньше всего я ожидал ее здесь встретить.
— Выбрал? — спросил меня Вадим.
Я кивнул и показал на Таню. Вадим тоже выбрал себе девушку. Хозяйка жестом приказала остальным выйти.
— Час? Два? — спросила она.
— На час, — ответил Вадим и повернулся ко мне. — Бери девушку, иди в комнату. Дальше сам знаешь.
Таня вышла из гостиной, я последовал за ней. Мы оказались в коридоре. Таня открыла дверь одной из комнат, я вошел. Дверь закрылась, и мы остались в комнате одни. Я молчал, Таня молчала тоже.
Здесь было чуть темней, чем в гостиной — царил мягкий полумрак. Полкомнаты занимала кровать, в углу которой лежали красные подушки. Постель была застелена шелковой простыней, от стен к концам кровати спускались бархатные повязки. Ложе турецкого султана. Где-то в углу комнаты стоял магнитофон — играла тихая, расслабляющая музыка. Было тепло, даже чуть душно.