В Школе Магии Зарежья
Шрифт:
Я села на кровати, выпучив глаза:
— И это колыбельная?!
— А что? — заметно стушевался Сапень. — Мне ее мама в детстве пела.
— Жуть, тебе просто повезло, что ты вырос нормальным! Или нет? — я сощурилась, пытаясь на глаз определить нормальность Сапня, после чего подскочила в отчаянье: — Я же теперь всю ночь не усну!! — И покосилась на шкаф, откуда с наибольшей вероятностью могла выскочить зубатая лебедушка.
— Я же обещал, что посижу с тобой, пока ты не заснешь, — успокоил меня Сапень и заботливо подоткнул под бок одеяло. Я сразу представила, как я, значит, засыпаю, Сапень уходит, а из шкафа подколодной змеюкой медленно вылазит лебедушка, прековарно улыбаясь и иногда вскидывая голову в беззвучном злодейском
Ночевал Сапень на Тамаркиной кровати. Утром я проснулась первая и сладко потянулась. Дошла до соседней кровати, умиленно полюбовалась на безмятежное, как греза младенца, лицо. Присела и гаркнула прямо в ухо:
— Рота, подъем!!!
Сапень подскочил почти до потолка и, путаясь конечностями в покрывале, сел, потрясенно оглядываясь по сторонам:
— А? Что? — осмысленный взгляд остановился на мне. Теперь лицо было отнюдь не мирным, брови были сурово сдвинуты. Я попятилась назад, оправдываясь:
— Просто, так сделать — это было одним из пунктов списка моих примитивненьких мечт...
Сапень рывком сдернул с себя покрывало.
— Это очень слабая отговорка, — и оскалился, поднимаясь с кровати и нависая надо мной.
— Ты, знаешь что... я ведь тебя из кувшина не полила, как вначале хотела? Будь ласков! — неуверенно возразила я и дала деру. Вместо утренней зарядки мы развлекались беготней по пустынным коридорам и применением всяких заклинаний без разбора.
— О, нет! Опять! — простонал Сапень, отказываясь продолжать погоню с отросшими ниже носа бровями.
— Что поделать, судьба! — я сочувственно похлопала его по плечу и отправилась снимать с себя и расколдовывать мокрую и обросшую лисьей шерстью одежду. На тот момент меня крайне занимал только один вопрос: почему от этой мокрой лисы несет как от мокрой псины?
После совместной прогулки к знахомагу, вернувшему бровям Сапня человеческий вид, я проводила товарища до ворот в город и осталась одна. То есть, разумеется, одна я не была, в школе на каникулах всегда оставалось несколько знакомых ребят, но без привычного общества Тамарки и дружков совершать всякие безрассудства было не так весело, хотя, как назло, наличие прорвы свободного времени меня располагало именно к этому.
— Это не я!! — долетел до меня возмущенный, срывающийся на визг юношеский голос.
Я сильнее заторопилась с книгами. Примененное заклинание лишь чуть облегчило их огромный вес, да и то на первое время. Палочка ученическая, как правило, весьма ограничивала размах задуманного. Поэтому, подгоняемые обстоятельствами, большинство недоучек типа меня использовали не неудобную левитацию (а тем более в движении еще и приходилось постоянно обновлять заклинание), а левитационный импульс, что было значительно проще, но вес на собственном горбу уменьшало лишь слегка и как-то дергающе.
Конец тоннеля-перехода манил, как монетный аверс, стены прыгали перед глазами, как голодные лягушки: хоть поспешала я и на присогнутых, видно, шатало меня все-таки прилично. Я затравленно оглянулась. Успею — не успею? Успею — не успею?
Не успела.
— Стой, кто бы ты ни был, мелкий пакостник!
Или успела?
Судя по грозному рыку, библиотекарь увидела лишь заворачивающий в проем край от мешка.
— Я до тебя доберусь и разберусь! — раздалось угрожающее. Что и говорить, главная библиотекарь всегда была импульсивна. А у меня откуда-то сразу взялись силы передвигаться еще быстрее. Плохо то, что голос не отдалялся, а явно приближался, чьи-то ноги топали позади. Хорошо, что ходы, ведущие из хранилища, были изломаны ввиду стоящих тут и там громоздких красочных стендов, повествующих о необходимости любить чтение, беречь книги, и — ой-ей-ей! — уважать труд библиотекарей! Поэтому мне пока и удавалось сохранять инкогнито. Что будет, когда я доберусь до прямой, уводящей меня в учебный коридор прорицателей? В голове на тему моего спасения болталась только одна весьма бредовая идея суицидальной направленности — начать сбрасывать балласт в виде книг. Этот весьма спорный маневр при удачном исходе решал сразу две сиюминутные задачи — при уменьшении веса поклажи бежать станет значительно легче, и, во-вторых, существует надежда отвлечения гонящей меня дамы, которая такого кощунства (книги на полу) вряд ли потерпит и кинется их подбирать; но (!), увы, абсолютно объективно данный же маневр значительно накидывал всяческих нехороших последствий (потому что после такого она уж точно не успокоится, пока лично не откусит виновнику руки, а возможно, и уши, и даже нос), ведь и вычислить меня, сопоставив списки, статистики и всякие эти карточки учета литературы, задачка — примитивнее некуда. А так: нет улик — нет вины, а народу в библиотеке помимо меня достаточно толклось — это я точно знаю.
Я своим маршрутом уже проткнула насквозь тот корпус и неслась по следующему, который являлся общежитием, но преследование упорно не прекращалось. Чудом я успевала скрываться на поворотах и не была еще разоблачена. Библиотекаршу вело по моим следам какое-то звериное чутье. Впрочем, неспроста же среди учеников гуляет слух, что она оборотень и полнолуния пережидает, запираясь на школьном чердаке. На котором конкретно — неизвестно. Может быть, каждый раз — на разном.
И тут одна из ровного ряда дверей, вдоль которого я мчалась, приоткрылась, в проеме показался округленный желто-зеленый глаз, а потом в проем же высунулась рука и резво замахала мне, сопровождаемая заговорщицким шепотом:
— Давай сюда!
Мне выбирать не приходилось. Я на бегу сбросила мешок с плеча и, держа его перед собой, как таранный снаряд, вломилась в любезный проем, буквально смяв стоящего за дверью. Створка тут же глухо схлопнулась. В коридоре раздались торопливые, как при разбеге дракона, шаги моей преследовательницы. Я загнанно оглянулась на хлипкую деревянную поверхность, припомнила по-мужицки мощные ручищи библиотекарши, и невольно с тоской вызвала в памяти образ нашей с Томкой двери, замечательной в своей прочности и износостойкости. Шаги пробухали мимо.
Мы переглянулись с невысоким тощим пареньком. Отросшие почти до плеч тускло-рыжие волосья напоминали пук чуть подкрашенного луковой шелухой сена, щедро шмякнутого на голову, и топорщились в беспорядке.
— А! — узнала я. — Прорицатель! Брат прорицателя!
— Сматий, — шмыгнув курносым носом, напомнил мне парень и, схватив со стола, сунул мне что-то под нос. — Пирожок хочешь? С повидлом.
Я отложила мешок к дальней от меня стене возле двери, заинтересованно взяла пирожок и стала неторопливо жевать, осматриваясь. Комнатенка по размеру почти как у нас, только чуть больше и поквадратнее. Стол, стулья, кровати, тумбы, шкаф — обстановочка типичная казенная. Разве что развешанные на спинке стула и кровати портянки придают ей немного сомнительного домашнего уюта. Вместо окна — большое, излучающее дневной свет зеркало с занавеской. Я мысленно припомнила расположение комнаты и соотнесла с видом корпуса снаружи — ну точно, там, где сбоку частично примыкает малый тренировочный зал — стена глухая. Во всех комнатах без окон такие «окна» — вида никакого, но пространство больше кажется, и освещение они проецируют аналогичное тому, как в данный момент на улице. Зато у них есть неоспоримое преимущество — в такое «окно» никто не залезет. Да и не разобьет, кстати, тоже. Эти старые магические вещи, что немаловажно в учебном учреждении для юных и фонтанирующих энергией, укреплены чарами от битья. У некоторых наших на этаже тоже такие висят.
— Спасибо, — почти беззаботно произнесла я и тут, взглянув на как-то затравленно глядящего мне в глаза парня, заподозрила неладное. Так смотрит Тамарка, перед тем как начать недоумевать — как одна из позаимствованных у Варвары только до туалета и обратно тапок могла слететь с ноги и забить канализацию; и как теперь быть, если все на этаже знают, чьи это — такие красные, но, мол, может все образуется, потому что когда ее оттуда достанут — она уже все равно красной никак не будет; а вторую тапку из пары она уже спалила на пустыре, потому как улика, но мы ведь все равно еще подруги, правда. — Чем обязана своему спасению?