В шкуре зверя
Шрифт:
Китаец ничего не ответил. Он молча смотрел на восходящую луну и яркие звезды, которые висели над головой так низко, что только не заглядывали в глаза.
– Существует старинное предание, - тихо проговорил он наконец, - что тот, кто не может побороть зверя в себе, когда-нибудь натянет звериную шкуру и она станет его кожей.
Спутник внимательно взглянул на него.
– А в какого зверя он превращается?
– спросил германец не в силах побороть любопытство.
– Это зависит от того, каким он был человеком, - ответил тот.
– Сильный становится медведем, хитрый - лисой, а трусливый оборачивается зайцем. Кто знает, из тех змей, которые шныряют поблизости, сколько настоящих, а сколько в недавнем прошлом ходило на двух ногах... Вернее ползало на брюхе и брызгало ядом исподтишка.
Йонард невольно рассмеялся и взглянул на своего спутника с одобрением.
– А какой зверь мог бы выйти, скажем, из меня?
Маленький человек окинул могучего варвара проницательным взглядом.
– Из тебя...
– он помедлил, - мог бы выйти недурной лев. Или леопард.
Йонард хмыкнул.
– Если честно, я бы не прочь.
– Будь осторожен, - спокойно предостерег китаец, - твое желание может исполниться.
При этих словах, таких тихих и, вроде бы не содержащих никакой угрозы Йонард почувствовал знакомый холодок и тихо, с угрозой в голосе, проговорил:
– Ты что, решил меня переделать?
Неожиданно спутник тихо рассмеялся.
– Вряд ли у меня получится. Но попробовать можно. При условии, что ты не против.
– Ну, вот что, не знаю, как там тебя, - холодно отозвался варвар, - я тебе, конечно, благодарен и все такое, и если мне когда-нибудь захочется послушать душещипательную сказку, я скажу тебе об этом, а до тех пор...
– Договорились, Йонард, - неожиданно легко согласился тот.
– А ты зови меня Дзигоро.
На этом разговор как-то сам по себе кончился. Йонард стал готовиться к ночлегу. Раскладывая по земле свой видавший виды, потертый плащ, он вспомнил, что вообще-то не называл новому знакомцу своего имени.
Китаец посидел еще некоторое время в расслабленной позе, затем медленно встал и, чуть пригибаясь на крутом склоне, начал подниматься к верхнему краю балки. И, почти сразу ощутил, как громадная ладонь варвара с быстротой атакующей змеи выметнулась из темноты и крепко ухватила его за лодыжку.
– Запад еще светлее востока. Заметят.
– Я думал, ты спишь, - растерянно отозвался китаец.
– Правильно подумал, - хватка ослабла, и, спустя всего мгновение тихий храп с присвистом огласил овраг.
Китаец спустился вниз, лег прямо на землю, неподалеку от Йонарда, вытянулся во весь рост, не доставая германцу до плеча как стоя, так и лежа и моментально, безмятежно заснул, в считанные мгновения успокоив сердце и дыхание. Отдыхало его тело, но мозг бодрствовал, глаза были закрыты, но слух и обоняние обострились чрезвычайно, поэтому он не мог точно сказать самому себе что произошло раньше: почувствовал он запах дыма или услышал мягкий шорох подле себя, тут же прекратившийся, однако он успел нагнать Йонарда уже почти у самого верха. Конечно, спать варвар и не собирался...
Йонард осторожно всматривался в ночь, едва приподнимая голову над краем овражка. Когда рядом с ним опустился Дзигоро, он отметил его появление коротким взглядом.
– "Полночь. Костер на юго-востоке за нами, - он еще раз оглядел в темноте своего щуплого помощника.
– Нельзя терять время. Может быть, они все сидят у костра, а может и не все. Надо сбить их со следа. Придется разойтись."
Говоря это, варвар уже прикидывал в уме, сколько лиг он успеет пройти до рассвета. Он уже почти забыл о своем случайном товарище и невольно вздрогнул. почувствовав на своем плече легкое прикосновение его сухой ладони.
– Удачи тебе, воин. А на прощание скажу: есть сила более великая, чем мощь мускулов, даже твоих...
– Что это?
– спросил Йонард.
– Узнаешь со временем, - с едва уловимым превосходством знания улыбнулся Дзигоро и тут же растаял во мраке. Будто и не было его, не сидел он рядом, не говорил загадочных слов, не дышал в ухо... Не улыбался тепло, но отстранено.
– Точно кошка, - поразился Йонард.
– И, похоже, видит в темноте. Что он здесь ищет?
Но этот вопрос, оставшийся без ответа, не долго тревожил Йонарда. Он направился на юго-запад, к почти не различимой, но все-таки ощущаемой, еще более темной, чем густая чернота ночи, громаде черного хребта. Шаг его был уверен и ровен. Так он мог идти всю ночь напролет и при этом устать не больше, чем хорасанский торговец, одолевший путь от своего дома до лавки на торговой площади. Тысячи глаз многоликого звездного неба молчаливо провожали Йонарда, чуть подрагивая то ли от ветра, то ли от напряжения и тревоги, словно желали предостеречь его от опасности.
Но человек не понимал их язык.
Глава 4
Над Черной Башней догорали последние лучи заката. В этой обители тьмы ночь наступала необыкновенно быстро, словно спешила на свидание.
Возле этой башни Йонарду, варвару из Германии, делать было совершенно нечего. Возможно, прав был его случайный знакомый, маленький китаец Дзигоро, в варваре было очень многое от зверя. Сейчас какой-то безошибочный инстинкт, похожий на волчье "верхнее чутье" говорил ему, что нужно уносить ноги, пока еще полыхают за спиной таинственно-прекрасные Врата Заката, и, желательно, лиг за двадцать. Но прощальный крик Керама: "Встретимся у врат", да врожденное упрямство, да неистребимое любопытство тащили его вперед, как на аркане. Это, да еще странное чувство. Йонард мог бы поклясться, что, подходя к Вратам, он отчетливо видел темную фигуру, шагнувшую в розово-золотую дымку и пропавшую в ней. Если это был Керам, значит, грабитель караванов не дождался Йонарда. Должно быть, счел, что Йонард попал в руки Ардашира... или просто не поверил грабителю.
Он и не верил. До тех пор, пока не увидел своими глазами полыхающие Врата и зловеще-огромную Черную Башню. Но теперь, увидев ее, он тем более не мог отступить.
Мягким, стелящимся шагом, почти сливаясь с темнотой, Йонард подкрался к самым стенам, выщербленным ветрами, и затаился. На любезное приглашение загадочной красавицы он все-таки положиться поостерегся.
Жилище египетского колдуна (если он действительно там жил), было погружено во тьму. Йонард долго прислушивался, но его тонкий слух не уловил ни малейшего признака, что в Башне кто-то бодрствует.
Однако, это еще ни о чем не говорило. Возможно, вход в Башню караулили невидимые спящие ифриты, или еще какая-нибудь магическая пакость, с колдуна станется! Йонард пригнулся, сливаясь со стеной, и медленно двинулся вперед.
Почему-то Йонарда не отпускало чувство, что все, что он делает хорошо известно египтянину и все его предосторожности здорово веселят колдуна. Вспомнились рассказы, слышанные в Эраке, о магическом серебряном зеркале, которое показывает колдуну все, что тот пожелает видеть, хотя бы это было на краю света.