В стране чудес
Шрифт:
и разрезана на части с помощью кинжалов, находившийся за поясом у юношей, и вскоре несколько вкусных кусков мяса уже жарились на раскаленных плоских камнях.
— Какой завтрак! — радостно вскричал Миана.
Юноши могли вполне утолить голод, хотя Андре и морщился, глотая на половину кровавое мясо без соли и хлеба. Окончив завтрак, они при-
крыли уголья зелеными ветвями, на которые разложили остальное мясо антилопы, и когда оно, благодаря густому дыму от ветвей, настолько про-
коптилось, что могло сохраниться на несколько дней, они завернули его в два пакета
Восемь дней шли они все в одном и том же направлении, останавливаясь только на ночь. Мясо антилопы быстро уменьшалось, а плоды встречались редко, и потому они спешили, насколько хватало сил,—тем более, что, как им казалось, они приближались к цели своего путешествия.
Действительно, природа страны постепенно изменялась. Они увидели снова перед собою снежные вершины Гималаев, болота попадались реже, леса
становились не столь густы, а местность разнообразнее и холмистее.
На восьмой день молодые путники достигли подошвы высокого холма, зеленые пологие склоны которого были покрыты великолепными деревьями,
расположенными правильно, как в парке.
Заметив эти деревья, Гануман тотчас спрыгнул с плеча Мианы, и бросившись к ближайшему дереву, с жадностью стал собирать и есть плоды,
лежавшие во множестве на земле.
— Мова! — вскричал Миана, бросившись также к плодам. Примеру его последовал и Андре.
Мова — прекрасное дерево с куполообразною темно-зеленою листвою и прямым толстым стволом, с правильными и красивыми ветвями, расположенными в виде канделябра. Для диких местностей Индии это дерево то же, что кокосовая пальма для берегов Индийского океана. Природа
снабдила его такими чудесными качествами, что оно одно доставляло первобытным обитателям индийских лесов все, чего народы более промышленные требовали от целого растительного царства. К концу февраля листья его внезапно опадают, совершенно обнажая дерево, и употребляются туземцами для самых разнообразных целей.
Несколько дней спустя, ветви мовы с изумительной быстротой покрываются массой цветов, похожих на круглые ягоды, расположенные букетами.
Это— манна ост-иидийских „джунглей" от большего или меньшего урожая мов зависит довольство или нищета в этих диких местностях. Их
бледно-желтый венчик представляет собою мясистую ягоду, величиною с виноград, созревая, он падает сам собою. Индусы ограничиваются тем,
что очищают кустарник вокруг дерева и затем каждый вечер собирают цветы, упавшие в течение дня. Этот дождь манны продолжается несколько недель. Из цветов-плодов мовы туземцы делают муку, хлеб, пироги и разные другие питательные блюда, вино, крепкую водку и, наконец, уксус. Как только цветы исчезают, листья вновь быстро покрывают дерево. В апреле появляются настоящие вкусные плоды, похожие на миндаль, из которых индусы делают пироги, простые и сладкие, также добывают съедобное масло, при чем выжимки дают прекрасный корм для буйволов. Из коры добываются волокна, из которых делаются грубые веревки, и, наконец, само дерево, легко раскалываемое, служит превосходным материалом для постройки хижин, так как его не портят черви и термиты. Словом, „мова" дает туземцу все, в чем он нуждается. Естественно, что дикие обитатели индийских лесов отчаянно защищают мову от всяких покушений. Индусы
равнин, в их борьбе с дикими племенами, стараются уничтожить их деревья, и там, где исчезает мова, исчезают дикие племена.
Угостившись бесценными цветами мовы, Андре и Миана взобрались на холм. Они увидели перед собой узкую долину, в глубине которой бурлила
река, направлявшаяся к северо-западу. Ее можно было проследить до плодоносной равнины, оканчивавшейся на горизонте зелеными склонами первых предгорий Гималаев.
— Ура! ура! — принялся кричать Миана в восхищении — Мы пришли.
— Куда пришли?— спросил Андре.
— Видишь там,— отвечал индус, — эту голубоватую остроконечную гору з зазубренной вершиной? От нее уже недалеко до Муссури. Через два дня мы будем там.
— Ах, если бы Мали был с нами и мог разделять нашу радость! — сказал Андре. — Вперед, Миана,— воскликнул он, — освободим скорее отца
и Берту!
Они поспешно спустились в долину, где уже начинало темнеть. Пришлось остановиться и искать убежища на ночь. Но в узком ущелье не было ничего, кроме молодых мов, слишком слабых, чтобы удержать на своих ветвях двух беглецов, а вокруг рос только колючий непроходимый кустарник. Гребень представлял собою острые скалы, повидимому, недоступные. Местами, на
склонах, образуемых этою линиею скал, можно было различать круглые кучи сухого кустарника, с виду похожие на огромные птичьи гнезда.
— Что это за кучи кустарников ? — спросил Андре. — Словно гнезда. В таких сооружениях могли бы спать только птицы.
Миана, между тем, с ужасом смотрел на таинственные сооружения.
— Бежим, бежим! — вскричал он вдруг. — Это не гнезда, а „пали", жилища жестоких горных дикарей „мечисов". Если они нас увидят, мы пропали.
Но бежать было уже поздно. В чаще кустарника внезапно раздались ужасные крики, и в одно мгновение юноши были окружены толпою воющих
дикарей, вооруженных бамбуковыми луками и стрелами, одежда их состояла из одной только повязки вокруг поясницы. Один из них, с орлиным
пером в густых волосах, очевидно начальник, подошел к беглецам с угрожающим видом.
— Кто вы такие? Что понудило вас добровольно броситься в когти смерти? — спросил он сурово.
— Предводитель!— отвечил Андре,— мы бедные нищие и идем на ярмарку в Гардвар. Мы шли с отцом этим лесом, как вдруг поднялась ужасная буря, разлучившая нас с ним.
— Довольно! — ответил дикарь грубо, — наш вождь будет судить вас. Следуйте за мной. А вы, — сказал он своим товарищам,— следите, чтобы эти
молодые собаки не улизнули в кустарник.
Толпа с пленниками направилась к одной из куч кустарника, привлекших внимание юношей.
Кустарник этот составлял круглую, в несколько аршин вышиною, толстую ограду с одним только узким входом, называемую дикарями Индии „паль".
Женщины и дети, такие же полунагие, как и мужчины, выбежали навстречу пленникам с громкими проклятиями, но воины окружили пленников