В Стране Гудка 5. Про старые времена

Бабин Самуил

– Спасибо, тебе господи, дождались, – испуганно перекрестился Ермило.

– Не вели казнить, вели миловать, – подскочил из-за стола дьяк и бросился в ноги Сидору. – Прости батюшка. Не признал тебя сразу, – дьяк попытался поцеловать ботинок Сидора, – Но тот, отдернул ногу и попытался приподнять дьяка. – Все. Все. Хватит. Не сержусь. Вставай.

– Что же вы сразу, то не сказали Дмитрий Иванович. До такого греха нас чуть не довели.

–Не положено было говорить, – стал соображать Сидор, – Инкогнито я прибыл.

С проверкой.

– Конечно, конечно. Как же то я сразу не догадался, – вставая и продолжая кланяться пролепетал дьяк.

– Тебя как зовут, то, – отряхивая пыль с рукава дьяка, поинтересовался Сидор.

–Митрофан. Старший дьяк следственного приказу я. При боярской думе.

– А этот садист, кем работает, – зло посмотрел на Ермилу Сидор.

– Палач. Тоже к следственной части прикреплен. Если хотите, я прикажу и его на дыбы вздернут вмиг. А то и на кол можно посадить, – и дьяк строго зыркнул глазами и украдкой махнул рукой застывшему в оцепенении Ермиле.

– Не вели казнить государь, – сообразив, простонал Ермило и упал на колени, – Верой, правдой тебе служить буду. Всех врагов твоих изведу.

– Кстати первоклассный палач, – уважительно произнес Митрофан, – Может пригодиться еще.

– Ладно, прощаю, – махнул рукой Сидор и, подойдя к столу, свернул из газеты кулек, ссыпал в него грибы и спрятал в карман сюртука. Потом взял перстень покрутил его в руках и, одев на безымянный палец, повернулся к Митрофану: Ну, и порядки тут у вас я смотрю. Как в концлагере.

– Не вели казнить государь, – попытался было, снова бросится тот на колени, но Сидор остановил его взмахом руки:

– Хватит тут мне истерики устраивать. Не собираюсь я никого казнить. Ты лучше мне скажу, куда Акима дели, с которым я в Кваскву тайно прибыл и которого омоновцы на Гордынке схватили.

– Так тут он. В пятой темнице на дыбе висит, – пригибаясь в поклоне, пролепетал Ермило.

– Как на дыбе, – вскрикнул тревожно Сидор, – Срочно ведите меня к нему.

–Сию минуту, – Ермило, оббежал Сидора и, схватив висевший на стене факел, толкнул дверь, – Не изволите беспокоиться. Идите за мной.

Они вышли через невысокую дверь, и прошли по длинной темной галерее мимо нескольких деревянных дверей, оббитых металлом и остановились у самой последней.

– Это и есть пятая, – беззубо улыбнулся Ермило и, отцепив от пояса связку огромных ключей, выбрал один и открыл дверь, из которой на них дунуло смрадным запахом.

– Проходите, государь, – Ермило сделал несколько шагов вперед, освещая пространство факелом.

Сидор, прикрывая нос рукой, вошел следом. На полу, на охапках гнилой соломы лежало несколько заросших, одетых в лохмотья людей. Они были прикованы кандалами к стене и даже не пошевелились, когда открыли камеру.

– Встать, – злобно прорычал Ермило.

– Не надо. Пусть люди отдыхают, – остановил его Сидор, – А где Аким то?

– Так вот он, на дыбе, – поведя факелом в сторону, произнес Ермило.

И действительно, у противоположной стены, подвешенный за руки веревкой к потолку висел Аким.

– Аким, ты жив, – бросился к нему Сидор.

– А чего ему будет, – ответил Ермило, сладострастно пожевав губами, – Не пытали еще. Так просто повесили.

– Снять сейчас же, – топнул ногой Сидор.

Ермило с Митрофаном бросились к Акиму, и опустив его вниз, перерезав веревки.

– Спасибо, барин, – поклонился дьяку Аким.

– Не меня, государя благодари, – повернул его тот сторону Сидора.

– Пойдемте отсюда. Здесь нечем дышать, – отдуваясь, произнес Сидор и осторожно вышел из темницы.

Они снова по сырой галерее вернулись в следственную комнату.

– Мне б на постоялый двор как-то добраться, – переминаясь с ноги на ногу, произнес Аким, – Там лошадка моя без присмотра осталась. Того и гляди уведут.

– Надо бы помочь, товарищу, – обратился к Митрофану Сидор.

– Не беспокойтесь государь, – ответил тот, и подойдя к двери, стукнул в нее деревянной колотушкой, висевшей на веревке, – Эй, стража!

Через некоторое время дверь со скрипом отворилась, и вошли двое заспанных, прошлых омоновца.

– Так, отведете человека назад. И верните, все что забрали, – показательно строго приказал Митрофан.

–Чегой- то, – не проснувшись, громко зевая, спросил омоновец.

– Товой-то, – хлопнул рукой по столу дьяк, – Не твого ума дела. Выполняйте приказ.

– Как скажите, – пожал плечами омоновец и, подойдя к двери, поманил рукой Акима. – Повезло тебе братец. Пошли, пока не передумали.

– Благодарствую, – Аким раскланялся в разные стороны и выбежал следом за омоновцами.

– И ты тоже ступай к себе, – указал Ермиле на дверь Митрофан.

– А вы, присаживайтесь государь, – И он подтащил к Сидору тяжелый стул с высокой спинкой, – Какие следующие приказания будут?

– Да, никаких, – пожал плечами Сидор, – Поздно уже. Тебе, наверное, домой пора?

– Да, как же я вас теперь одного оставлю, государь, – счастливо улыбаясь, развел руками, – Я уж теперь с вами до конца.

– Да, что ты все заладил, государь, да государь, – сделал недовольное лицо Сидор, – Сидор, меня зовут. В смысле Дима. Дмитрий, – поправился он.

– Как скажите, государь, – серьезно ответил Митрофан и поклонился.

– Экий, ты, однако, – зевнул Сидор, прикрывая рот рукой.

– Ой. Вы же устали с дороги, – засуетился Митрофан. – Я вам сейчас тут на лавке застелю. А утром тогда уже в Кремль поедем. Власть царскую устанавливать, – и он выбежал за дверь и скоро вернулся, неся в охапке, перину с подушкой и овчинный тулуп.