В Стране Гудка 5. Про старые времена

Бабин Самуил

–Все, все, – согласно закивал тот, – Начинаем. Давайте вводите шпионов.

– Стоп, стоп, стоп, – вышла вперед монашка, – Нельзя раньше времени, называть подозреваемых шпионами. Только если сами сознаются под кнутом. Все знают наши правила?

– Знаем. Знаем. Начинай уже. Не томи, – закричали из толпы. И тут Сидор по голосу и взгляду узнал в монашке Рыжую, главную ведущую с Нашисткого телеканала.

– Это, что по телевизору тоже показывать будут, – забыв, где он находится, взглянул на Митрофана Сидор.

– Чего, –

открыв удивленно рот, посмотрел на него Митрофан.

– Ничего, извини. Перепутал.

– Итак, – в это время произнес интеллигентный, – Выводите первого.

Тут в толпе появилось какое-то оживление и через нее стали пробираться к Лобному месту, двое стрельцов, в красных полукафтанах, таща под руки, высокого худого мужика, с подбитым глазам. Они поднялись по ступенькам наверх, и встряхнув мужичка, стали поворачивать его по сторонам, показывая публике.

– Савелий Крамаров, – показал рукой в сторону мужичка интеллигентный, – Так он представился при допросе. И даже после дыбы не назвал своего настоящего польского имени.

После этих слов, толпа зашумела, грозя Савелию кулаками, а некоторые стали бросать гнилыми яблоками и кусками конского навоза, коего было под ногами в изобилии. Савелий стоял с опущенной головой и не реагировал на летящие в него предметы.

– Крепкий орешек, – с уважением произнес Митрофан.

– А теперь начинаем делать ставки, – взмахнула рукой Рыжая и среди толпы начали бегать одетые в яркие колпаки молодые ребята с ведрами, куда народ бросал деньги, а те им давали что-то взамен.

– Дай, мне шестерки, – бросив две монеты в ведро, подбежавшему малому, попросил Митрофан. На что тот протянул ему, два медных прямоугольника с цифрами «шесть».

– Мне, пожалуй, троечку, – протянул деньги Петрович и получил пластину с цифрой «три».

– Будешь ставки делать, – спросил у Сидора Митрофан.

– Что за ставки?

– С какого раза ударом кнута, сознается Савелий, что он поляк, – и Митрофан почему- то взял себя рукой за горло, показывая удушение.

– А если он не сознается, – почему-то спросил Сидор.

– Ха, – ехидно усмехнулся Митрофан, – Такое редко кому удается. Ведь запорют тогда до смерти.

– Нет, я не буду, – замахал руками Сидор. – Тоже мне казино.

В это время молодчики в колпаках, закончили обходить народ и, поднявшись на площадку, поставили перед Рыжей несколько ведер собранными деньгами. Та, заглянув поочередно в ведра с воодушевлением произнесла:

– Все ведра наполнены больше чем наполовину.

Толпа нетерпеливо загудела, а Рыжая дала знак рукой и стрельцы, и те подхватив Савелия Крамарова, бросили его на большую, круглую плаху и, растянув руки с ногами в стороны, привязали их к металлическим кольцам, торчащим по краям. Тут же на площадку взбежал крепкого сложения мужик в кожаном фартуке с длинным хлыстом, и толпа восторженно загудела.

– Это кажись раньше у Малюты Скуратова, служил, – произнес Петрович, оглянувшись.

– Тоды, этот за три удара может выбить, – недовольно поморщился Митрофан и в это время в воздухе раздался свист кнута, и палач обрушил его на бедного Савелия. Тот взвыл, а интеллигентный взмахом руки, остановил следующий удар и подойдя к испытуемому, спросил с надеждой: «Что ты сказал любезный». Савелий молчал.

– Продолжай, – кивнул интеллигентный и отошел в сторону.

Палач взмахну и ударил еще. Толпа начала хором считать после каждого удара: «Два. Три. Четыре. Пять». Савелий не произнес больше ни слова.

– Ты проверь, может он уже не дышит, – крикнули с воза Митрофан и палач тогда взял стоящее рядом ведро с водой и, окатив им лежащего Савелия, удовлетворенно произнес: «Дышит. Еще как дышит».

После этого он нанес еще несколько хлестких ударов и кажется на восьмом, Савелий не выдержал и крикнул слабеющим голосом: Поляк, я поляк. Пощадите православные.

– На одиннадцатом ударе сознался, – огласил торжественно интеллигентный. – Подходите за выигрышем, кто ставил на одиннадцать. И напоминаю, половина суммы в пользу казны.

– Что-то много брать стали, – послышались немногочисленные, недовольные голоса.

– Потому как сейчас деньги нужны, дружину собирать, на N-ск идти, – строго ответил интеллигентный, – и народ постепенно успокоившись, стал расходиться по площади.

– Эх, сюда бы нашего Ермилу, – с сожалением произнес Митрофан, – Он бы с пятого удара точно расколол поляка.

– Это просто дикость, какая-то, – покачал головой Сидор, – Теперь я знаю, откуда все эти шоу на телевиденье начало свое, берут.

– Что, – повернулся к нему Митрофан.

– Ничего, – отмахнулся Сидор, – Надоело мне здесь. Пошли в твою думу.

– Ага. «Пойдем», —спрыгнул с телеги Митрофан и протянул ему руку.

– А тебя Петрович, назначаю поставщиком пирогов. Занесешь, часам к шести, – спрыгнув с телеги, Сидор хлопнул по плечу Петровича.

– Куда, занести, – не понял Петрович.

– В Государевы палаты, деревенщина, – строго пояснил Митрофан, – Перед тобой сам царь всея Квасквы стоит, а ты в шапке.

– Ой, простите, – смутился Петрович, стаскивая с головы бесформенный колпак.

– Ну, пошли государь. «Вроде разошелся немного народ», —беря Сидора под руку произнес Митрофан, и они стали пробираться дальше через толпу.

***

Перед Коровицкими воротами стояли два стрельца со скрещенными секирами, перегораживая проход.

–Куды, – строго спросил один из стрельцов, подошедших Сидора с Митрофаном.

–Нам в боярскую думу, – вежливо, но строго ответил Митрофан. – По государственным делам.