В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых. Книга 2. Том 1. Успех
Шрифт:
– Ну и отлично! Значит, скидываемся… по сколько?
– Не знаю…
– По двадцатке? – сказала Таня, денег, похоже, правда не считает…
– Не много? – пискнула Оля, поддержанная Серёгой Чертко.
– Не много, – сказал я, поддерживая Таню. – За мной котлеты и сосиски. Картошки можно сварить, что ещё?
– Капусты и вообще всяких солёностей можно, – сказал Очкарик.
– И салатов сделать можно самых разных! – радостно заулыбались девчонки. Мы сделаем и принесём. А ещё?
– Ну что… ясно, – Щелкун показал два пальца, большой и мизинец, изображая шкалик.
– Я куплю, – снова сказал я. У меня завелись обширные связи
В общем, решили и начали готовиться. Однако в последний день перед праздником нас ещё ждал сюрприз.
Глава 3. Девушки
Да, мы собрались сделать сэйшн, которых в моей жизни было столько, что я их ненавидел, но с новыми товарищами, конечно, надо было вместе собраться. Я не люблю алкоголя, все эти прошлые свои пагубные пристрастия я заменяю теперь только сигаретами, и вот, искусством.
Сегодня у нас должна была быть обнажённая модель, как обещал профессор, мы вошли в нашу уже ставшую родной аудиторию, в дальнем углу была ширма, где наша модель должна была бы раздеться, но пока её не было. Я, как и остальные, с волнением ожидал начала занятия. Каких только уже заданий мы не выполнили за прошедшие месяцы, рисовали друг друга, причём на одном из занятий, профессор вызвал в середину трёх наших девочек, усадив на стулья, разобрал их внешность.
– Вот взглянем, дорогие мои. Три типа женского лица и тела, всего три и целых три.
Он положил руки на плечи «табуретки», отчего она сразу вытянулась, будто стараясь стать повыше ростом, и продолжил:
– Обратите внимание, перед нами… мягкий южный славянский тип. Округлые очертания лица, мягкие, изменчивые черты – он провёл пальцами возле Табуреткиного лица. – Коротковатая шея, большие мягкие уши, чтобы носить большие серьги.
С этим словами он поднял Табуреткины волосы, стриженные под каре, отчего она запунцовела до слёз, что ж, понять легко, целый Вальдауф ласкает твою короткую шею.
– Узкие покатые плечи, трицепсы всегда пухловаты, в них меньше силы, но много неги, – улыбнулся Вальдауф, глядя на нас, а не на Табуретку. – Встаньте-ка, Оленька.
Табуретка поднялась трепеща. Вальдауф захватил сзади её ужасный толстый свитер.
– Мягкий животик, короткая тонкая талия и гармоничные груди и бёдра, всегда округлые, мягкие, наполненные теплом, всегда готовые выносить столько жизни, сколько позволит природа. А она щедра…
Он не касался Табуретки, только говорил, делая в воздухе какие-то «па», но, клянусь, эротичнее зрелища я никогда не видел.
– Ноги короткие и крепкие, легко носить детей и догонять их, бегущих по траве.
Он взял в свою Табуреткину ручку, бедняжка, на грани оргазма.
– Маленькие мягкие и горячие кисти и ступни, их прикосновения…
Вальдауф взглянул ей в глаза, укладывая её ладошку на свою, большую, как сковородка ладонь, Табуретка выдохнула, у неё затрепетали ноздри, а она очень чувственная, оказывается. А Вальдауф продолжил с удовольствием, влажно глядя в лицо маленькой взволнованной Олечке.
– Их прикосновение – само Добро. Они легко вымесят тесто, приласкают ребёнка и обнимут усталого мужа, согревая в одно мгновение. Идеальная женщина.
Он снова опустил ладони ей на плечи и опустил на стул, переходя к Саксонке. А Табуретка осталась сидеть, опустив глаза, и дыша так, что её свеженькие, как пышки груди полукружными холмиками выступающие под свитером, заходили вверх-вниз. Вот декольте бы на ней было… мне стало весело, Вальдауф умеет развлекаться, как я вижу, и знает толк в удовольствиях…
Пришёл черёд Саксонки, у той волосы были завязаны в хвост высоко, почти на макушке.
– А здесь мы видим северную европейскую красоту. Тёмные волосы не должны вводить вас в заблуждение. Они гладки и прохладны, как стекло, они не вьются даже в воде. Если в первом случае, у нашей Оленьки, мы видели тёплые оттенки кожи и волос, пушок, то у Кариночки цвета прохладные, кожа совсем иная, плотная не потому что под ней жирок, но сама она плотна, с усиленным каркасом для устойчивости к холоду и прибрежным ветрам… Смотрите сюда: нос удлинённый прямой с высокой переносицей и крепкими хрящами, прямой лоб, брови светлее волос, как и ресницы, они не длинны, потому что снежная погода большую часть года. Радужка серо-голубая, цвета балтийского неба. Лицо продолговатое, губы узкие, немного влажные, за ними мелкие зубки на узкой челюсти. Голос у северных дев нередко, глубокий, низкий, иногда с хрипловатыми обертонами, проявляющимися с возрастом, а в юные годы звучащие как волнующие нотки лёгкой хрипотцы. Этим голосом вы когда-нибудь будете превосходно читать лекции студентам. Скажем, по истории искусств.
Саксонка зарделась. Он так же принудил её встать, и она с удовольствием горделиво выпрямилась. Что ж, она красива, одета по моде и даже не без вкуса, в отличие от Табуретки, ей приятно, что все сейчас смотрят на неё. Табуретка смущалась, Саксонка испытывала удовольствие. А Вальдауф продолжил вальсировать своими большими белыми кистями вокруг теперь её фигуры в тёмно-синем обтягивающем платье.
– Средний рост, относительно короткие ноги, много ходьбы, но не бега, талия узкая и длинная, ягодицы шире уровня плеч, усилены в нижней части, иногда треугольны, но груди остры, а ареолы, вероятно, бледно-розового цвета. Ладони и ступни широковаты в суставах и немного костисты, кости достаточно мощные, человек сильный и гордый по праву.
Он, снова положив ладонь на плечо Саксонке, и чуть наклонившись к её голове, словно хотел шепнуть что-то ей, вернул её в исходное положение. И подошёл к Тане. Я видел, с каким удовольствием он остановился позади неё. В этот момент я подумал, что весь этот разбор он затеял с единственной целью: пощупать девчонок. Но я заблуждался, не девчонок, а именно её, Таню…
У него заблестели глаза, когда он встал за её спиной, он даже улыбался совсем по-иному.
– И третий тип. Тип смешанный, немного странный, потому что на грани и в смешении. Будто на перепутье многих сотен путей. Наша Танечка.
Он положил руки на танины плечи.
– Я не знаю, Таня, что вы делаете с вашими волосами, что они приобрели такой необычный цвет, но их свечение, блеск и при том пышность без склонности к неприятной сухости…
Вальдауф подошёл к Тане и, ничтоже не сумняшись, вынул шпильки, которыми был скреплён узел у неё высоко на затылке.
– Держите, Танюша, – он отдал шпильки Тане.
Она подняла руку, и он отдал ей шпильки, коснувшись её пальцев, это было заметно, что он нарочно ниже опустил свою кисть, чтобы захватить её. А после запустил пальцы ей в волосы к самой коже, отчего Таня опустила ресницы, голова её качнулась за движениями Вальдауфа.