В Суоми
Шрифт:
— Что это за бидон у дороги?
Через полкилометра на невысоком дощатом помосте другой, такой же большой бидон. А потом еще и еще. И так они, выстроившись на разных дистанциях, сопровождали автобус, как верстовые столбы, с той только разницей, что бидоны стояли у обочин по обеим сторонам лесной дороги.
Крестьяне вывозят сюда бидоны с молоком и оставляют их. В определенный час по дороге проезжает грузовик молочного завода, сгружает опорожненный, вчерашний бидон и забирает с собой полный…
На некоторых помостах, где стояли бидоны, надпись «Валио».
Маленький пастушонок в огромных лаптях, изо всех сил раздувая щеки, играющий на берестяном рожке, — эту идиллическую марку «Валио» хорошо знают и за рубежами Суоми. С помостов «Валио» молоко идет на маслозаводы этого акционерного общества, основного в стране по переработке и сбыту молочной продукции.
Другие помосты принадлежат местным кооперативным маслозаводам.
Бидоны, выставленные у обочины, наводят пассажиров автобуса на беседу о честности, об особенностях финского сельского хозяйства.
В сознании людей моего поколения укоренилось представление о Финляндии как о стране, где крестьянство и сельское хозяйство играют господствующую роль и в жизни и в экономике.
Еще не так давно старое, сложившееся перед Октябрьской революцией представление было правильным: в 1936 году в сельском хозяйстве было занято шесть человек из десяти. В сороковом году — пять, то есть половина. А сейчас уже доходами от сельского хозяйства живет лишь около 40 процентов населения.
Что же касается доли сельского хозяйства в общенациональном доходе, то она не достигает и 13 процентов. Доля эта была бы еще меньше, если бы сельское хозяйство оставалось зерновым и не приняло бы животноводческий уклон.
В свое время на финских кредитках изображались коровы. Коров сейчас стало значительно меньше, но роль и значение их в хозяйстве не уменьшились, а увеличились. В 1920 году в стране насчитывалось 1 173 900 дойных коров, от которых было получено полтора миллиарда килограммов молока; в 1956 году их стало на 50 тысяч голов меньше — молока же надоили 3 миллиарда килограммов. Вдвое больше. Что это — чудо? И, несмотря на уменьшение стада, производство масла в стране все время увеличивается. В 1938 году на маслозаводах было выработано 35 тысяч тонн масла, а в 1956 году — 65 тысяч.
Не знаю, откуда взял Салтыков-Щедрин, что добрый волшебник Финн уехал в Швейцарию доить симментальских коров. Если это и было так, то, во всяком случае, он давно уже вернулся на родину, назло Наине, доит теперь коров в Суоми.
Когда впоследствии, на скалистом берегу озера, в доме отдыха Союза мелких земледельцев Лаутсиа, где я летом провел целую неделю, зашел разговор об этом «чуде», один из собеседников сказал:
— Чуда в этом нет, просто каждая корова стала давать вдвое больше молока.
— Да, чуда здесь, может быть, и нет, — отозвался второй, — это подвиг! Подвиг финской крестьянки, результат ее неустанного труда. Ведь коровами, как и домом, у нас в хозяйстве занимается только женщина. Дело мужа — работа в поле, лошадь. А теперь трактор…
— Напрасно ты сбрасываешь со счетов мужчину, — засмеялся первый, — корма растут на поле, которое возделывает муж.
И в самом деле, если жена крестьянина занята коровой, то кормами коров, и овец, и лошадей обеспечивает труд мужа. Больше половины пахотной земли в Суоми, не считая лугов, отводится под кормовые растения. Молочное животноводство накладывает свой отпечаток на всю жизнь страны, на политику ее, на технику, на науку. И, думается мне, не случайно десять лет назад президентом Финляндской академии избран был лауреат Нобелевской премии, выдающийся ученый-биохимик Арттури Виртанен, известный своими трудами и открытиями в науке кормления молочного скота.
Также не случайно и то, что Аграрный союз через сельскую кооперацию собирает с крестьян на расходы по избирательным кампаниям «молочные отчисления».
И даже ледоколы, которыми здесь так гордятся, обязаны своим появлением в Суоми в первую очередь коровам! Когда финское масло, конкурируя с датским, вышло на мировой рынок, обнаружилось, как важно иметь круглый год морское сообщение с английскими и шотландскими гаванями. Лишь тогда можно было бы воспользоваться высокими зимними ценами на масло. И в результате в конце прошлого века в Ханко появился первый ледокол. Сбыт масла в Англию был обеспечен и зимой.
В финской деревне мне довелось побывать несколько раз. Когда в первый раз я был там с экскурсией, мы настойчиво просили гида показать нам типичное крестьянское хозяйство. Он обещал сделать это. Но почему-то заехать просто на первую попавшуюся на пути ферму оказалось невозможно. И лишь через два дня мы попали в крестьянское хозяйство, которое гид называл «типичным» для Финляндии.
…Хутор километрах в тридцати от Хямеенлинна. Старый, четырехкомнатный деревянный дом с большой парадной горницей. В кухне рядом с печью, похожей на русскую печь, — электрическая плита. На столе телефон. Он одновременно и коммутатор на восемь номеров. Пожилая хозяйка деловито объясняет нам, что шесть проводов идут в дома батраков, которых на хуторе шесть, один — на молочную ферму и еще один — в дом, где живет ее двадцатичетырехлетний сын с женой. Она же живет в этом большом доме и сама подходит к телефону, чтобы отдать то или иное распоряжение, поговорить с городом или включить дом батраков, разговоры которых, таким образом, не остаются для нее тайной.
И хотя гид утверждал, что мы посетили без всякого предупреждения первое попавшееся на пути хозяйство, вскоре после нашего прибытия на столе появились флажки Советского Союза. А в соседней комнате на комоде теснились английские, норвежские, немецкие, американские флажки, свидетельствуя, что посещения иностранцев для этой фермы дело привычное.
Хутор имеет около 200 гектаров земли и 50 гектаров леса.
Мы разочарованы.
Какое же это типичное крестьянское хозяйство, когда 95 тысяч крестьянских хозяйств в Финляндии владеют участками от четверти до одного гектара?! Когда 64 процента всех хозяйств имеют не больше чем пять гектаров пахотной земли каждое? А таких, у которых земли больше чем сто гектаров, всего 223!
— Я хотел показать вам такое типичное хозяйство, на котором основана наша экономика, наш вывоз, — объясняет нам гид.
Может быть, он и прав? Ведь два с половиной процента собственников имеют больше земли, чем те 64 процента, вместе взятые.
Как бы то ни было, надо воспользоваться случаем и получше ознакомиться с таким полукулацким-полупомещичьим хозяйством. Ведь младшие, правда, уже вполне взрослые, участники нашей экскурсии никогда в глаза не видели живого помещика. И молодой хозяин фермы, подошедший сейчас к нам, никак не похож на плакатного кулака. Это здоровый парень в спортивной форме, белокурый, розовощекий, сильный…