В тени человека
Шрифт:
Минут через пять Майк начал демонстрирование: он прыгал и раскачивал ветки. Мелисса с криком бросилась было прочь от него, но плацента, все еще соединенная пуповиной с Гоблином, запуталась среди ветвей. От внезапного рывка беспомощный малыш чуть не свалился на землю. К счастью, мамаша вовремя подхватила его, потом потянула за пуповину и высвободила плаценту. В это время к Мелиссе кинулся Голиаф, и скоро все взрослые самцы прыгали вокруг нее и яростно раскачивали ветки. Молодая мать, как, впрочем, и все остальные самки, пришла в полное смятение и, громко крича, поспешила ретироваться. Вся эта сцена вполне могла бы сойти за бурную церемонию в честь новорожденного, хотя в действительности, несомненно, была спровоцирована чувством досады и неудовлетворенного любопытства — ведь Мелисса не позволила самцам как следует рассмотреть младенца.
Наконец все успокоилось: самцы вернулись к прерванному занятию, а самки окружили Мелиссу и начали пристально разглядывать малютку Гоблина. Правда, стоило одной из них наклониться слишком близко, как Мелисса угрожающе лаяла и загораживала новорожденного рукой.
Мы наблюдали подобные сцены всякий раз, когда молодые мамаши впервые приносили в группу своих младенцев. Все проходило значительно спокойней, если очередного детеныша демонстрировала пожилая мамаша: умудренная жизненным опытом, она никогда не убегала прочь и позволяла всем членам группы удовлетворить свое любопытство. Взрослые самцы спокойно усаживались рядом с ней и внимательно изучали младенца. Нервозное поведение молодых самок часто становилось причиной настоящей трагедии — ведь в течение первых дней жизни новорожденный младенец еще не способен самостоятельно держаться за шерсть матери и может при малейшем рывке легко свалиться вниз. Правда, мы никогда не видели, чтобы младенец падал во время этих необузданных сцен. Кроме того, по нашим наблюдениям, самки шимпанзе не делают попыток перегрызть пуповину, и цепляющаяся за ветки плацента увеличивает возможность падения. Нами зафиксировано несколько случаев таинственного исчезновения детенышей в первые дни после рождения.
За шесть лет, прошедших с того времени, как родились Флинт и Гоблин, в нашей группе появилось на свет двенадцать здоровых младенцев, и хотя некоторые из них умерли в первый год жизни, наблюдения за поведением детенышей и матерей выявили много интересного. До пятимесячного возраста матери тщательно оберегают малышей от всяких контактов с другими животными; исключение делается лишь для родных братьев и сестер. С трех месяцев малыши уже начинают тянуться к сидящим рядом членам группы, но матери, как правило, не допускают контакта со взрослыми. Правда, малютка Пом росла совершенно иначе. Ее мать Пэшн спокойно оставляла новорожденную дочку на земле и позволяла молодым самкам не только подходить к ней или трогать ее, но даже приводить в порядок нежную шерстку малышки.
Пэшн во всех отношениях была несколько странной матерью. Я приметила ее еще в 1961 году: это была уже вполне зрелая самка. До рождения Пом, которая появилась на свет в 1965 году, она потеряла одного детеныша, и в этом не было ничего удивительного. Пэшн относилась к своим отпрыскам с потрясающим равнодушием. С первых же дней жизни младенец, предоставленный самому себе, был вынужден вести борьбу за существование. Пом научилась ездить верхом на спине матери, когда ей исполнилось всего два месяца — на целых три или четыре месяца раньше других малышей. Это случилось после того, как Пом больно ушибла ногу и не могла крепко держаться за шерсть матери. Пэшн не стала с ней церемониться — вместо того чтобы придержать дочку рукой, как поступили бы на ее месте другие мамаши, она попросту посадила ее на спину. Пом пришлось пережить несколько неприятных мгновений. Не успела она еще привыкнуть к новому положению, как Пэшн вдруг со всех ног понеслась к группе взрослых самцов и пробежала метров тридцать, вероятно совершенно позабыв о бедной малышке. Та, судорожно вцепившись в материнскую шерсть, с величайшим трудом удерживала равновесие. Мы не могли понять, как ей это удавалось — даже детеныши более старшего возраста неизбежно сползали вниз при резких движениях матери.
Но вот нога у Пом зажила, и мы думали, что Пэшн снова посадит малышку на живот. Не тут-то было. Носить детеныша на спине, по-видимому, гораздо легче, и Пэшн, добившись этого тремя месяцами раньше, отнюдь не собиралась терпеть неудобства ради своей дочери. Даже во время проливного дождя мать не позволяла Пом прятаться у нее под животом и безжалостно выталкивала малютку наверх, если та хныкала и лезла к ней.
Большинство самок, за поведением которых мы наблюдали, всегда приходили на помощь своим маленьким детенышам во время кормления. Они поддерживали их, помогали им найти сосок. Фло продолжала делать это даже тогда, когда Флинту уже исполнилось шесть месяцев и он вполне мог обходиться без ее помощи. Мелисса тоже пыталась приподнимать Гоблина, чтобы он мог дотянуться до ее груди, но делала это подчас так неуклюже и неловко, что малыш ловил ротиком шерсть на ее плечах или шее. Пэшн вообще не обращала внимания на повизгивания дочери; если Пом сама не могла найти сосок, она оставалась голодной. Случалось и так, что у Пэшн вдруг появлялось желание куда-то пойти в тот самый момент, когда Пом сосала грудь. Мать редко дожидалась, когда малышка насытится — она просто вставала и направлялась по своим делам. Пом отчаянно цеплялась за шерсть матери, пытаясь удержать сосок во рту, но мать безжалостной рукой выталкивала ее на спину. В результате Пом сосала грудь не дольше двух минут, тогда как обычно на первом году жизни детеныши сосут грудь минуты по три каждый час. Недостаточное по времени кормление она, возможно, компенсировала тем, что чаще брала грудь.
Когда Пом начала вставать на ноги, повторилась та же история — Пэшн бросала беспомощного детеныша на произвол судьбы. Как мы помним, Фло всегда приходила на помощь Флинту, когда он начал делать первые шаги. Она помогала ему подняться, если он падал, и поддерживала его одной рукой, когда он неуверенно ковылял по тропе. Мелисса была менее заботливой матерью; если Гоблин падал и кричал, пытаясь встать на ноги, она просто протягивала ему руку. Пэшн относилась к стараниям дочери с полным безразличием. Однажды, когда Пом едва научилась держаться на ногах и с трудом преодолевала расстояние в два метра, Пэшн вдруг поднялась и быстро пошла по тропе. Пом отчаянно пыталась сохранить равновесие, то и дело падала, вставала и все-таки продолжала упрямо идти вслед за матерью. Но, несмотря на все ее усилия, расстояние между ней и Пэшн увеличивалось, и тогда малышка громко закричала — мать нехотя вернулась и забросила ее на спину. Это повторялось снова и снова. Как только Пом научилась держаться на ногах, Пэшн вообще перестала возвращаться за ней: услышав крик дочери, она останавливалась и ждала, когда та ее догонит.
Едва Пом исполнился год, как мать и вовсе перестала обращать внимание на хныканье дочери и спокойно шла вперед, в то время как Пом изо всех сил пыталась догнать удаляющийся «транспорт» и на ходу вскарабкаться на него. В течение второго года жизни, когда детеныши становятся уже более самостоятельными и, как правило, стараются ускользнуть из-под материнской опеки, Пом ни на шаг не отходила от Пэшн и даже во время игры с Флинтом, Гоблином и другими малышами все время держала мать одной рукой — очевидно, из боязни, что та уйдет и бросит ее.
Подобно человеческим детям, детеныши шимпанзе в течение нескольких лет полностью зависят от матери: они продолжают спать с ней в одном гнезде и сосать грудь даже после четырех лет, и хотя в этом возрасте они уже все реже и реже «ездят верхом», при малейшей опасности или признаках волнения в группе они быстро прыгают на спину матери. В этом «зависимом» возрасте детеныш постепенно овладевает многими необходимыми навыками: учится легко и быстро ходить по земле, лазить по деревьям, тренируется в манипулировании предметами, пуская в ход ветки и прутики во время кормления или сооружения гнезда.
Флинт впервые попытался построить гнездо, когда ему было всего десять месяцев. Он согнул маленький прутик и уселся на него, как это всегда делали взрослые, потом пригнул к себе на колени пучок травы. После этого я не раз видела, как он пытался строить гнезда, смешно болтаясь в воздухе, — Флинт сгибал тоненькие ветки и старался придерживать их ногой, пока тянулся к следующим. В течение нескольких месяцев Флинт продолжал овладевать этим сложным искусством и, подобно другим годовалым малышам, частенько строил гнездо во время игры. Иногда он ненадолго ложился в него, но чаще — отчаянно вертелся, пока гнездо не разваливалось, и тогда он начинал строить новое. Эта постоянная тренировка в конце концов приводит к тому, что в четыре-пять лет детеныш уже вполне самостоятельно сооружает гнездо. Именно в этом возрасте он и начинает спать отдельно от матери. Точно так же во время игры детеныши постепенно научаются пользоваться прутиками и палочками и приобретают необходимые навыки задолго до того, как им всерьез придется заниматься ловлей термитов.
В человеческом обществе ребенок учится ходить, взбираться по лестнице и есть ложкой гораздо раньше, чем усваивает хорошие манеры. В большинстве случаев маленький ребенок совершенно не способен правильно понять настроение взрослого: он может стучать по столу тарелкой в течение нескольких минут, пока мать не сделает ему вторичного замечания, или не возьмет тарелку у него из рук, или не шлепнет его, — только тогда ребенок поймет, что она разгневана. Другой пример: ребенок упорно старается привлечь внимание погруженного в чтение отца, хотя все его усилия не достигают цели и он слышит в ответ лишь раздраженное: «Не мешай!»