В тени невинности
Шрифт:
Сотый раз на одни и те же грабли.
– Если хочешь знать, – Алекс выглядел спокойным, но взгляд его потемнел. – Я не могу жить с этими людьми. На меня идет охота, и ты это знаешь, но проблема гораздо серьезнее. Намного серьезнее.
– В чем же?
Вздох.
– Во мне. Я мог быть не здесь, а там, за стенами. В Новой Британии. Но судьба за что-то разозлилась на меня.
– И как это связано с Джонсоном?
– Новая Британия – это последний островок старой власти. Когда она только начинала существовать, нашлись недовольные режимом люди. Те, кого бросили умирать из-за нехватки
– Вроде оппозиции? – спросил я, но заметив замешательство Алекса, пояснил: – Они против действующей власти.
– Да. Поначалу это была кучка недовольных ребят, но потом они переросли в полноценную группировку. Назвались СООБ. Северная организация освобождения Британии. В городе их считали бандитами и террористами.
– Джонсон оттуда, – догадался я.
– Да. Они были крутыми ребятами, но не учли одного: группировка не может существовать, если ей будут управлять сразу несколько лидеров. Съедаемая внутренними конфликтами, СООБ развалилась на мелкие банды. И пока Джонсон держится дольше других.
– Он такой "крутой", – усмехнулся я, – а гоняется за маленьким мальчиком? Стало быть, ты очень важен для него.
Алекс хихикнул и наклонился ко мне.
– Не только для него. Я вообще довольно популярная личность.
– И почему же ты такой особенный?
– Я особенный по многим критериям. Поживешь – узнаешь.
Многое из его рассказа не было понятно мне. Я чувствовал: осталось что-то, что он утаил от меня. Но даже этой информации мне было достаточно.
Может быть, у меня еще есть надежда. Не зря ведь я встретил Алекса.
– Что ж, мистер особенность, – съязвил я, – вы воняете как мусорный бак.
– Просто мой новоиспеченный знакомый, будучи очень гостеприимным хозяином, не предложил мне даже теплую воду и полотенце.
– Наглеешь.
– Нет, я всегда так себя веду.
– В таком случае я понимаю, почему все вокруг так хотят убить тебя.
Я отнес грязную посуду в мойку, пока Алекс тихо кряхтел, пытаясь подняться. Когда он твердо встал на костыли, я предложил ему переодеться в мою старую одежду: кровавые подтеки на рубашке доставляли мало удовольствия. Да и шутки шутками, а помыться ему не мешало.
– Я не стану возражать, – ответил он на мое предложение.
Мы поднялись в ванную – маленькую комнатку с белой плиткой на стенах. Я нагрел немного воды и достал чистое полотенце из шкафчика под раковиной. Алекс же сел на край ванны и принялся расстегивать рубашку. Я видел усталость на его лице, желание поскорее вернуться в комнату и уснуть. Всё-таки потеря крови и глубокая рана на ноге давали о себе знать. Поэтому я не стал мешкать, молча пошел в соседнюю комнату за своей старой одеждой, спрятанной за створкой верхней полки шкафа. По размеру ему пришлись многие вещи, но я выбрал только незаношенные, которые можно было пусть и с натяжкой, но назвать новыми. Среди этих вещей была черная футболка, которая никогда мне не нравилась, голубая толстовка и потертые на коленях джинсы.
Когда я вернулся в ванную, Алекс уже был в одном нижнем белье. Равнодушно тер руки от въевшейся в кожу грязи. Взгляд против моей воли остановился на его худом, но обрамленном многочисленными шрамами, теле. Я никогда еще не видел человека с таким количеством шрамов. Мне стало жутко. Сколько всего ему пришлось пережить за свои годы?
Почувствовав мое присутствие, Алекс саркастически улыбнулся.
– Любуешься?
Я смутился, но спрашивать про шрамы не стал.
– Одежду принес. Думаю, тебе подойдет.
– Сейчас проверим. А это, – он указал на свою старую одежду. – Выбрось или сожги.
Я взял рубашку в руки и коротко кивнул:
– Без проблем.
Тут мне в глаза бросилась странная нашивка на рукаве. Круглая, коричневая эмблема с заглавной буквой "Д".
– Что это значит? – поинтересовался я.
Реакция Алекса удивила меня: он побледнел и замер, но тут же опомнился и вновь вернул себе безмятежный вид.
– Футбольный клуб. Нашел на одном разрушенном стадионе. Нравится?
– Не очень.
Что-то здесь явно было не так, но я решил не придавать большого значения. В конце концов, он сам по себе очень странный мальчик.
– А меня забавляет.
Я скептично посмотрел на него и вышел из ванной, решив дождаться, когда он переоденется. Эта нашивка никак не давала мне покоя, лишний раз подтверждая тот факт, что я жуткий параноик. Жалкий кусок ткани ведь не может причинить мне вред.
Не прошло и пяти минут, как за дверью послышался приглушенный стук по полу: левой-правой-левой. Я открыл дверь и застыл на пороге. Передо мной стоял столь невинный мальчик, что трудно было даже представить, какой скверный характер скрывается за его ангельским личиком. Я увидел в нем отражение того себя, что жил здесь несколько лет назад. Но он был другим, совсем на меня не похожим.
– Я чувствую себя глупо, – сказал он.
– Почему?
– Потому что ты опять смотришь на меня как на ребенка. Я уже не маленький, Фир.
– Ну да, взрослый-взрослый.
– Эй, я серьезно.
Вопреки своим словам, надулся он совсем по-детски.
– Порой, – начал он, посерьезнев, – мы видим вещи такими, какими хотим их видеть. А потом злимся, если они оказываются совершенно иными. Этот образ, созданный нашими же руками, – ложь. И мы лжем с самого начала.
Он еще раз внимательно посмотрел на меня и поковылял к своей комнате, бросив на прощание "спокойной ночи", хоть за окном еще светил день.
Запись четвертая. Гитара
– Знаешь, что делает пастух перед сном? Считает овец!
Каждое мое утро начинается с этих глупых шуток. У меня они не вызывают ничего, кроме тяжелого вздоха, а Алекс искренне заливается хохотом, рассказывая новый каламбур.
Прошла целая неделя с тех пор, как в мою жизнь ворвался блондинистый мальчишка. Неделя, наполненная постоянными ссорами. Да, мы всё еще не слишком хорошо ладили. Он выводил меня из себя, и я легко срывался, пытаясь научить этого маленького засранца манерам. Когда казалось, что он наконец-то решил прислушаться к моим словам, всё повторялось вновь.