В тени побед. Немецкий хирург на Восточном фронте. 1941–1943

Киллиан Ханс

Солдат лежит на операционном столе уже без одежды. Рядом на подставке стоит стеклянная пробирка с сывороткой против гангрены. Шлангом она соединяется с трубкой, которая вставлена в вену и прочно зафиксирована. Шланг пока еще перекрыт зажимом.

Сестра начинает делать наркоз. Много времени ей не требуется: больной уже сильно ослаблен и быстро засыпает. В мгновение ока коллега, человек атлетического сложения, вскрывает бедро несколькими длинными разрезами – довольно жестоко, по-другому не скажешь. Да, думаю я, строение тела и характер взаимосвязаны – у этого нет никаких комплексов.

Обычно

гангрена ползет по сосуду вверх. Коллега быстро добирается до большой бедренной артерии, но с ней все в порядке. По его знаку с шланга снимается зажим, и 50 см³ устремляются в вену. Мгновенно у пациента развивается тяжелый шок – появляется синюшность, оперируемый едва дышит. Пульс не прощупывается, давление едва ощутимо. Тут я вмешиваюсь:

– Стойте… стойте… доктор, прекратите, иначе человек умрет от руки врача!

Молниеносно шланг снова перекрывают, чтобы прекратить дальнейшее попадание роковой сыворотки в вену.

Ошеломленно, почти беспомощно доктор глядит на меня. Он не верит моим словам. Мы не можем ждать, пока до его сознания дойдет, что происходит. Стол со стороны головы опускают. Вместо сыворотки в вену спешно вводится огромная инъекция глюкозы и физиологического раствора. Кроме того, делается искусственное дыхание, даются кислород и аналептики. В последнее мгновение удается снять шок, чуть было не стоивший человеку жизни.

Он снова дышит, цианоз проходит. Однако кровяное давление долгое время не поднимается, оно почти не чувствуется, а пульс неровный и скачкообразный.

Только этого инцидента нам еще и не хватало. Потребовалось полчаса, чтобы вывести больного из состояния шока и продолжить операцию.

Да, предписание по применению противогангренозной сыворотки никуда не годится, его необходимо отменить. Сомнительно, действует ли она вообще, эта сыворотка. Мы разуверились в ней, видя от нее больше вреда, нежели пользы.

Я немедленно бегу к бактериологам и серологам в исследовательский пункт. Говорю откровенно, не скрывая своих подозрений, о том, что процент фенола в сыворотке слишком высок. Я подсчитываю, сколько фенола содержится в 50 см³. Такое количество уже является высокотоксичным, заявляю я. Серологи не хотят в это верить.

– Так проведите контрольные опыты на животных!

Специалисты принимают мое предложение, однако без моего ведома заходят еще дальше – изготавливают физиологический раствор соответствующей концентрации с добавлением фенола и вводят его двум пациентам. Одному становится смертельно плохо, у него возникают коллапс кровообращения, головокружение, шум в ушах, и три дня после этого он находится в тяжелом состоянии. Другой тоже очень плохо себя чувствует в течение многих часов, его мучают приступы головокружения.

Тут нам преподносят сюрприз. До главного врача и инспекции доходят эти новости, после чего применение противогангренозной сыворотки выносится на обсуждение в качестве главной темы на следующем заседании большого научного сената Военной академии в Берлине.

Крутой вираж Форстера

В Порхове мы вместе с Форстером поселились в крестьянской избе на берегу Шелони.

Перед сном мы с ним частенько беседуем. Сегодня я рассказываю ему об инцидентах с сывороткой, но затем снова возвращаюсь к разговору об обморожениях.

– Мы всегда отогреваем конечности или весь организм только снаружи, мне кажется, что этого недостаточно. Все-таки стоит разок попробовать внутреннее обогревание, чтобы повысить температуру. Что вы скажете по этому поводу?

– Сущее безумие! Дружище, ради бога, вы сошли с ума, как вам в голову опять пришла эта безумная идея? То есть… нет, постойте, все-таки это не совсем безумие. Может быть, стоит как-нибудь попробовать.

– Вот именно, – говорю я, посмеиваясь про себя над интеллектуальным виражом, который Форстер только что проделал.

– Ведь можно попробовать давать пирифер* [36] и тем самым настолько возбудить процесс обмена веществ, что произойдет искусственное повышение температуры тела. Тогда организм будет вынужден отдавать тепло, а для этого ему придется расширить свои сосуды, чего мы и хотим добиться в случаях обморожения. Все направлено именно на это. Когда активизируется теплорегуляция, это должно снять спазм с артериальных сосудов. Понятно?

Форстер изумлен. Теперь он уже серьезно задумался и постепенно начинает понимать, чего я хочу.

36

Пирифер – средство для искусственного повышения температуры.

– Да, звучит на самом деле оригинально и убедительно! Попробуйте. Я думаю, должно получиться.

Его подтверждение вдохновляет меня. Прямо завтра попрошу некоторых коллег использовать пирифер для отогревания и лечения обморожений. Интересно, что из этого выйдет?

Операция «Брюкеншлаг» [37]

Боевая дивизия нашей армии переместилась далеко вперед к линии фронта – верный признак того, что готовятся великие дела. В Дно остался лишь начальник тыла и штаб медико-санитарной службы.

37

Bruckenschylag – наведение мостов (нем.).

Я в Сольцах. С передовой до нас долетают непрерывные пулеметные очереди. Русские снова усиленно наступают, бросая в бой свою 1-ю Ударную армию. Сейчас они во что бы то ни стало хотят прорваться между Холмом и Старой Руссой. Наши войска оказывают ожесточенное сопротивление. Как долго они еще смогут противостоять этому сильнейшему натиску? Ведь в нашем распоряжении всего несколько опорных пунктов, которые русские стрелки постоянно держат под прицелом. Небольшие группы, состоящие из горстки солдат, обороняют заснеженные линии фронта протяженностью много километров. В любой момент может разразиться катастрофа – мы все это знаем, однако все уже привыкли к несчастьям и неожиданностям русской зимней войны.