В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
Он снова запрыгнул в седло и, поднеся к губам свой фамильный боевой рог, пронзительно протрубил, извещая окончание сражения, поискал глазами знаменосцев и, увидев их чуть неподалеку и левее от себя, крикнул, надрывая голос:
– Черное и белое знамя!!! Живее!!!..
Знаменосцы, услышав до странности громкий голос их предводителя, быстро расчехлили белое и черное знамя и, увидев, что Тьерри приказывает им следовать за собою, поскакали по направлению к позициям Гильома Клитона…
Филипп осторожно снял тело раненого Гильома с коня, бережно положил на траву, примятую копытами коней и, плача от бессилья и неспособности как-то повлиять или изменить ход судьбы, заскрежетал зубами. Он снял маленький кожаный бурдюк с седла своего коня и, вытащив пробку зубами, стал осторожно лить холодную родниковую воду на побелевшее лицо Гильома.
– А-а-а, я так и знал, что это ты, брат… – открыв глаза, едва слышно прошептал Клитон. Он попытался улыбнуться, но его серые губы не слушались и изобразили какое-то ужасное подобие улыбки мертвеца. Из уголка его рта выбежала тонкая струйка яркой крови и, скользнув за вырез кольчуги, исчезла из вида. – Что-то мне холодно, Филипп…
Де Леви сдернул с себя длинный кавалерийский плащ и заботливо укрыл им Гильома.
Тот снова открыл глаза, на мгновение его щеки покрыл какой-то странный румянец, он несколько раз широко раскрыл рот, стараясь набрать в легкие как можно больше воздуха, и произнес:
– Не надо преследовать моего кузена де Эльзаса. Видимо, так было угодно Господу…
Филипп схватил его за плечи, приподнял и крепко прижал к себе, рыдая во весь голос.
Один из рыцарей, стоявший за спиной де Леви, громко и испуганно произнес:
– Мессир! К нам, похоже, скачет мессир де Эльзас!..
– Да пошел он!.. – Закричал Филипп и вскочил, выхватывая свой фамильный меч. – Я убью этого ублюдка! Где он?!!!..
Гильом приподнялся на локтях и крикнул, вкладывая в крик все оставшиеся у него силы:
– Не смей, Филипп!
Де Леви плюнул и резким движением вложил меч снова в ножны.
Тьерри подъехал и резко спрыгнув с коня, подбежал к раненому Гильому, упал перед ним на колени и, вкладывая в свой крик всю горечь, искренность и раскаяние, закричал:
– Кузен! Клянусь Господом! Я не отдавал приказ этому гаденышу-арбалетчику стрелять в тебя!!!
Гильом открыл глаза, вокруг которых уже синели круги приближающейся смерти, коротко кивнул и ответил:
– Я верю тебе, кузен. Ты победил не арбалетным болтом, ты победил по воле Господа. Он, покарал меня за цепь кровавых и братоубийственных узурпаций, испачкавших чистоту фландрского наследия… – он снова набрал воздух и, снижая свой слабеющий голос, произнес. – Приказываю всем моим людям, кто пожелает остаться, признать тебя, мой кузен Тьерри, единственным и законным наследником Фландрии и Фризии…
Тьерри сидел на коленях возле умирающего Гильома Клитона, держал его за руку и плакал, плакал искренне, чисто и по-настоящему.
Гильом поискал глазами Филиппа де Леви и, увидев его, подозвал к себе. Когда Филипп присел возле умирающего графа, тот тихо сказал:
– Помнишь, я как-то просил тебя об одной услуге?.. – Филипп, вытирая слезы, кивнул. Клитон улыбнулся и прошептал. – Освободи моего отца и вручи ему корону Англии, отнятую его младшим братом-иудой…
– Клянусь, мой герцог. – Ответил Филипп. – Помнишь, я как-то в Париже сказал тебе, что всегда буду звать тебя «мой герцог»? Я освобожу твоего отца, мой король!..
– Спасибо… – Гильом закрыл глаза и прибавил. – Позовите ко мне священника…
Кинулись за войсковым капелланом и буквально на руках притащили его к телу умирающего графа Гильома. Священник, трясясь всем телом, упал на колени возле графа и, положив ему руку на лоб, стал молча слушать последнюю исповедь и волю умирающего сюзерена…
К полудню 27 июля 1128 года от Рождества Христова Фландрия получила своего нового и законного графа и повелителя – мессира Тьерри де Эльзас…
С этого момента она ускользнула из-под власти королей Франции и стала жить сама по себе, создавая постоянные проблемы и себе, и соседям, и графам, владевшим ею.
Свобода, так щедро разбросанная графами-претендентами, вскружила и одурманила головы фламандцам, превратив некогда спокойную и управляемую страну в вечно бунтующее и избалованное дитя, требующее все больших и больших уступок, привилегий и свобод. Тьерри и его наследники очень дорого купили себе право носить графскую корону на своих головах…
Лишь спустя почти столетие, внук Людовика Воителя, Филипп-Завоеватель, только позже прозванный Августом, отомстит им за гибель Гильома Клитона, разгромив свободолюбивых и непокорных фламандцев битве при Бувине…
Кстати, тоже в июле…
ГЛАВА XXIV. Скорбная дорога в Руан.
Филипп, не прислушиваясь к увещеваниям и обещаниям нового графа, сам организовал бальзамирование тела Гильома Клитона, чтобы сегодня же увести его в Нормандию, в Руан, где в кафедральном соборе находилась родовая усыпальница, хранившая тела его великих родителей.
Он стоял возле крытой повозки и, чтобы хоть как-то унять дрожь в пальцах, теребил упряжь, когда к нему подошел молодой Гильом де Ипр и, положив руку ему на плечо, посмотрел в глаза де Леви и спросил:
– Ты, часом, не собираешься вернуться к Тьерри?.. – Филипп отрицательно покачал головой. Де Ипр с явным облегчением выдохнул и затараторил. – тогда, может, ты возьмешь и меня с собой? А? Пожалуйста…
– У меня есть одно дело… – Филипп задумался, решая, говорить ему или нет о просьбе умершего графа. – Мне надо отправиться в Англию. Сразу же после того, как я отвезу тело моего друга Гильома в его родовую усыпальницу в Руане…
– Можно, Филипп, я отправлюсь вместе с тобой?! Обещаю, что не доставлю тебе лишних хлопот, а мой добрый меч, полагаю, тебе не помешает в далекой и промозглой Англии…
Филипп молча обнял его. Гильом де Ипр вырвался из его крепких объятий и сказал:
– Я готов взять с собой человек десять, не больше, просто у меня нет больше средств, но, клянусь, они все проверенные и надежные воины. Это мои вассалы, слуги и телохранители моего батюшки – графа де Лооса…
– Это очень опасно… – произнес де Леви, – за жизнь твою не ручаюсь…
– О-о-о! Мне к такому не привыкать… – Гильом еще раз поклонился де Леви. – Согласен. Когда выезжаем?..
– Тотчас… – ответил Филипп, развернулся и пошел к своим палаткам.